Тропари великих и двунадесятых праздников в исполнении этого музыкального коллектива расходится мгновенно, пересылаются в ту же секунду родным и друзьям. В телеграм-канале мужского хора «Русский Формат» несколько десятков тысяч подписчиков. Но уже два года руководитель хора протодиакон Серафим Дубанов публикует не только новые песни и мини-отчеты о концертах, но и посты о том, что необходимо новым российским регионам, что нужно бойцам в зоне СВО. И тысячи человек, будто одна семья, помогают чем могут. Происходящее сейчас на Донецкой земле, на Украине Патриарх Московский и всея Руси Кирилл назвал «священной войной». И накануне Дня памяти и скорби, начала Великой Отечественной войны, говорим с отцом Серафимом о той, далекой войне и о нынешней, и о том, что такое настоящая любовь к Родине.
– Отец Серафим, мы с Вами разговариваем в преддверии скорбной даты начала Великой Отечественной войны. Нет ни одной семьи в нашей стране, которой бы эта война не коснулась. Наверняка какая-то военная история есть и в Вашей семье?
– Мой дедушка, Царствие ему Небесное, прошел всю войну. Он был такого богатырского телосложения, великан, здоровый, крепкий. Как, знаете, в мультиках рисуют богатырей, вот он такой и был. Жил в селе Козловка под Бутурлиновкой в Воронежской области и дошел до Берлина. Когда возвращался домой, уже прямо под Бутурлиновкой он сошел с дороги к лесопосадке и подорвался на мине. Получилось, что всю войну он прошел, а домой не вернулся, не дошел. Мы нашли его имя в числе миллионов имен в музее, который располагается в парке «Патриот», там же, где храм Вооруженных сил Российской Федерации. С портретом дедушки мы выходим 9 мая на шествие «Бессмертного полка», всегда его помним и поминаем.
– Сейчас на фоне проведения СВО одну часть общества волна патриотизма затронула, и очень сильно. Но и есть и люди, которые быстро забыли историю своей страны, своей семьи. Каких людей по Вашему наблюдению больше?
– Слава Богу, что тех людей, кто чтит память, больше. Понятно, что это выливается в различные формы проявления радости. Кто-то пишет «спасибо деду за Победу» на автомобиле. Кто-то собирается в кругу близких людей на шашлыки, и это праздник. Тем не менее эта дата объединяет и собирает людей. В отличие от тех, кто совсем ее игнорирует. Мы, конечно же, в этот день 9 мая много в каких городах уже побывали, выступали в разные годы. И всегда видим тысячи людей на площадях, что приходят вместе праздновать. Улицы перекрыты, люди гуляют, празднуют День Победы.
Я сейчас часто на фронте бываю и вижу военнослужащих, молодых ребят, и считаю, что если бы наши родители, наши дедушки и бабушки не воспитывали молодое поколение, не передавали бы те традиции, те обычаи, устои и память русских людей, память Великой Отечественной войны, почитание героев, то не было бы сейчас у нас на фронте таких героев. Это все взаимосвязано.
Поколения моих родителей и их родителей, слава Богу, воспитали сильных духом людей. Несмотря на годы богоборчества, несмотря на те изъяны, которые были в нашем большом государстве еще до развала Советского Союза, многое доброе людям удалось сохранить. И не просто сохранить, но и передать, поэтому есть этот легкий оптимизм.
И россияне сейчас объединяются, помогая фронту, понимают, зачем это, для чего идет эта война. Святейший Патриарх Кирилл назвал ее священной войной. Люди объединяются, но этого ничего бы не было, если бы не сохранили эту память, традиции, устои, веру. Но это не просто слова, это надо видеть, как люди трудятся отчаянно, как помогают, сколько тысяч волонтеров едут на фронт, привозят гуманитарную помощь. Естественно, есть над чем работать, есть, что исправлять, больше прилагать усилий, но слава Богу, у нас все хорошо.
– Есть некий укор от более старшего поколения, что сейчас молодежь сосредоточена на себе, на каких-то удовольствиях, на гаджетах. Но это правда лишь отчасти. Есть много серьезных, глубоких молодых людей, чтущих свою страну и помнящих свою историю.
– Дети – это такой «пластилин», что из него слепим мы сами, то и будет. И то, что сейчас дети отправляют письма, рисунки – это все заслуга родителей, заслуга учителей в детских учреждениях, в садиках, в школах, в кружках, в секциях и так далее. Мои дети видели пример папы, им был нужен тот, кто их направит правильным путем. Это может быть учитель в школе или воспитатель в саду. Например, у моего сына в садике очень активная группа, они постоянно что-то мастерят, рисуют, подделки делают, потому что их воспитатель им очень много рассказывает о том, что сейчас происходит, почему эта война, за что эта война, как так получилось, что славянский народ между собой воюет. На том уровне, на каком она может рассказать детям, она это делает.
В школе, в классе у моей дочери такого нет. Но она видит пример своего отца, и сама говорит: «Девчонки! Папа едет через неделю на фронт, давайте подготовим рисунки». Когда мы были в луганском интернате, то увидели девочку по имени Саша, а мою дочку тоже Саша зовут, и она загорелась сделать для нее подарок. Дочь сделала, я передал. Потом дочь сказала, что хочет познакомиться с этой девочкой, дружить с ней. Саша знает, что эта девочка осталась сиротой, у нее нет родителей, они погибли. И моя дочка говорит, что хочет с ней дружить и ей помогать. Мы дождались каникул, и вот дети совсем недавно ездили туда со мной. Мы с ними проехали по детским домам, съездили в школу, которая находится всего лишь 30 километрах от линии боевого соприкосновения, от Бахмута. Нас встретили и учителя, и дети, водили по своей школе, показывали музеи, свои достопримечательности, достижения. У них там уже появились друзья.
– Это лучший урок истории и патриотизма. Одно дело, когда ты об этом читаешь, а другое дело, когда ты это видишь своими глазами.
– Да, конечно. Помимо общения с детьми, мы, естественно, приехали к военным. Понятно, что не на передовую, где идет бой, а в пункт временного размещения. И дети своими руками передали военным свои поделки, письма, рисунки. Военные так растрогались, что стали в ответ дарить детям какие-то личные дорогие для них вещи. Кто-то снял с себя и подарил сыну балаклаву. Другой военный достал из кармана складень с молитвой и со словами: «Она меня охраняла, пусть она и тебя охраняет. Молись Богородице и за меня», – подарил дочери эту иконочку.
– Это, конечно, очень сильный момент.
– Да. Как отец, я стараюсь подавать детям пример. Я много езжу, дети видят, сколько мы стараемся, трудимся. Но когда ты сам поехал туда, когда ты сам все это прочувствовал, увидел своими глазами, естественно, будет совсем другое впечатление, другое отношение к этой ситуации. Почему я говорю тем, кто сомневается у нас в тылу, кто не понимает еще, зачем это все, съездить туда и посмотреть обстановку. Посмотрите на жизнь мирных жителей, которые живут на войне уже 10 лет. Просто пообщайтесь с ними, послушайте, сколько им довелось уже всего пережить и оставаться все равно людьми после этого.
– Помимо того, что Вы выполняете очень важную и нужную миссию, что лично Вам дают эти поездки на линию фронта и общение с молодыми ребятами, которые там?
– Вы знаете, для меня это уже стало образом жизни. Я не отделяю себя от фронта, от тех людей, которые там, потому что я увидел совсем других людей. Не таких, как здесь, погрузившихся в бытовые житейские заботы. Каждый день проживается там, возможно, как последний. И там у людей друг к другу совсем другое отношение. Я это увидел еще в первый раз, в 2022 году. Я понял, что должен быть здесь. И как-то само так получилось, что это встало на поток. Когда мы приехали, то увидели, что люди, надев на себя кучу вещей, чтобы не замерзнуть, сидят без света, без воды, без отопления. Я сейчас говорю про Северодонецк, про Лисичанск. Наступила зима, а у людей нет света, нет воды, нет отопления – ничего нет. Они обогреваются как могут. Питаются какими-то консервами, которые нашли в соседних покинутых домах. И этим они выживают. Естественно, мы уже через неделю были там с буржуйками, с генераторами, с продуктами и всем прочим. И все это встало просто на поток. Потом я понял, что должен двигаться дальше, и пошел трудиться как военнослужащий, но священнослужитель, как помощник командира батальона по работе с верующими военнослужащими.
Одно дело – это мое отношение к этому вопросу, моя позиция. Другое дело – это как мы, сами того не осознавая, стали «руками» тысяч людей, которые вокруг нас объединились. Ведь не секрет, что на теме гуманитарной помощи орудуют и жулики. А тут люди видят, что появляется список того, что нужно, да еще и священнослужитель закупает это, показывает все это в своих соцсетях, везет и все это передает. Люди видят, что этому человеку можно верить. Раз через меня кто-то помог, два через меня кто-то помог. И вот так на постоянной основе. Стали через меня также на постоянной основе необходимое передавать, помогать, объединяться денежкой. И это тысячи людей по всей России. Люди пишут и присылают деньги, когда я объявляю сбор, из Минусинска, из Уссурийска, из Мурманска и даже из Мариуполя, из Бердянска. У нас есть люди, которые там находятся, у которых все, слава Богу, хорошо, и они помогают.
– Это не может оставить равнодушным, конечно.
– Недавно подсчитали, что за эти два года мы отвезли больше ста тонн необходимой гуманитарной помощи. Я сейчас не говорю о продуктах, я говорю о таких вещах, как генераторы, бензопилы, строительные материалы. Больше ста летательных аппаратов отвезли, больше сорока автомобилей перегнали туда. И это все благодаря людям, которые вокруг нас объединяются. Так-то мы кто такие? У нас-то что есть? У нас есть та денежка, которую мы заработали на концертах. Вот мы съездили, выступили, гонорар получили, разделили между коллективом. Всё, на это мы живем. А вот такие миллионные объемы гуманитарной помощи, которые мы отвозим туда, – это только благодаря этим людям. Сами мы никто.
– Как говорится, у Бога нет других рук, кроме наших…
– Да, абсолютно верно. Благодаря этой деятельности у нас получилось выйти на таких людей, которые смогли из плена два раза обменять людей. Первый – это священник Андрей Павленко, который восемь месяцев пробыл плену. Второй – это украинский писатель Ян Таксюр. Естественно, когда батюшка попал в плен, я начал бегать по всем кабинетам. Много-много кабинетов я обошел. И когда я потом пришел благодарить помогавшего нам человека, эта женщина мне сказала, как и Вы сейчас, что Господь Свои дела делает руками людей, поэтому Его и надо благодарить.
– Вы подняли достаточно острую тему военных священников, капелланов. Не хватает?
– Да, честно, не хватает. Пользуясь случаем, хочу сказать всем, что не надо ничего бояться. Пожалуйста, вы все там очень нужны! Есть усталость именно от войны, от пребывания на передовой. А моральное истощение – это худшее, что может быть во время войны. И здесь священники с их духовным опытом, с их добрым словом нужны как никто. Я диакон, ко мне подходят и просят благословить. Как меня мама благословляет, когда я уезжаю, так и я, складываю три пальца и благословляю. Военным нужно сейчас получить это благословение, потому что им тяжело. Если будет священник, конечно, им будет легче.
Я, конечно, как диакон, могу их словом поддержать, молитвой. Каждое утро и каждый вечер у нас общее построение, и мы на нем молимся. Дальше вечером у нас молитвенное правило, которое уже не обязательно для всех, но на него воины приходят сами. Я объявляю, что в 21 час будет молитвенное правило. Как у меня в семье было, каждому раздаю по молитвослову, и мы читаем по очереди. Первая молитва, вторая, третья, чтобы все участвовали. Не важно, кто читает хорошо, кто читает плохо, ошибается в ударениях, я поправлю, подскажу аккуратненько. Но важно, чтобы все были участниками молитвы. Это важно, это объединяет воинов и настраивает на мир внутри коллектива. Когда мы вместе молимся, нам сложно потом задеть кого-то, грубое слово сказать. Молитва так врачует душу, сердце и разум, что это лучшее, что может объединять. Господь же нам сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18: 20). Еще раз очень прошу священников не бояться! Та усталость, о которой говорят здесь, в тылу, это совсем не то. Вот там, на фронте, и есть усталость. Поработайте, потрудитесь там. Вы увидите эти уставшие глаза людей, которые очень хотят домой, прижаться к родным и близким. Надо ехать туда, вас не хватает.
– Говорят же, что на войне не бывает атеистов. Наверное, это так банально звучит, но, когда ты оказываешься непосредственно в этой обстановке, ты действительно очень жаждешь припасть к Источнику жизни. Тогда ты понимаешь, что даже прочитанная от души молитва является тем самым росточком, за который ты можешь зацепиться. И если еще благословение будет от священника, то, мне кажется, что какой-то прилив духовных сил появится у человека.
– Помните притчу о заблудшей овце? Так же и здесь. Я вам хочу передать слова моей радости душевной и духовной. Для меня это на всю жизнь память. Две недели я пробыл в казачьем батальоне. И был мусульманин, который видел, что как мы молимся, как я отправляю ребят на передовую с молитвой. И вот он подошел и попросил крестить его. Я вызвал тогда бригадного священника, и он его крестил. Для меня, как для священнослужителя, это Пасха, по-другому это не назовешь.
Мы на фронте сняли очень красивую видеоработу ко Дню памяти и скорби на песню Сергея Трофимова «Баллада о солдате». Он, правда, ее пел про Кавказ, а мы поменяли слова с его разрешения и написали «та земля родная, донбасская стала мне могилой солдатской». Посмотрите ее, она очень пронзительная…
Если Вы хотите помочь нашим ребятам в зоне СВО, внести свой вклад можно так:
Карты для гуманитарных сборов:
Сбербанк:
2202201589930565
Тинькофф:
5536913806816241
Серафим Александрович Д.
Все отчеты о закупленной технике, продуктах и пр. публикуются на официальном ТГ-канале группы «Русский Формат».
Беседовала Наталья Рязанцева
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм