Пятиклассник Кирюша Ильинский на протяжении всего этого субботнего апрельского дня был страшно занят – он не бездействовал ни минуты, а под конец еще и безмерно удивил своих родителей.
Уже почти год проживал Кира во Вьетнаме, куда в начале прошлой весны вынужден был уехать в длительную деловую командировку его папа, инженер специалист одной крупной русско-вьетнамской компании. Мама раздумывала недолго – она взяла в охапку обоих сыновей и отправилась вслед за супругом, не без сожаления, впрочем, оставив очень успешную, по ее словам, профессиональную деятельность.
Когда немного улеглось ликование от встречи, Кира с братом огляделись и увидели, что они попали в совершенно удивительную страну. По сравнению со скромным московским летом тут оказалось потрясающе тепло и очень ярко: глаза буквально слепило от золотых солнечных лучей, бирюзового неба, изумрудных растений, аквамаринового моря и янтарных пляжей. Люди вокруг тоже были какие-то сказочные: почти все миниатюрные и чрезвычайно улыбчивые, а дети и вовсе походили на оживших кукол, хорошеньких и приветливых. Тут и там виднелись причудливые дома и строения, уличные лотки были завалены диковинной едой и фруктами, названий которых мальчишки не знали.
Сами улицы тоже имели непривычный вид: машин попадалось мало, зато всю проезжую часть заполняли мотобайки, двигавшиеся во все возможные стороны одновременно! Они плавно и беспрерывно ехали вдоль, поперек и наискосок, вообще не останавливаясь у светофоров, так что лишь каким-то чудом и благодаря неимоверным усилиям папы, подававшего водителям специальные знаки, удавалось достигнуть другой стороны улицы целыми и невредимыми, а сами байки тоже благополучно разъезжались по своим делам. Причем на одном небольшом мотобайке могла помещаться целая семья: папа, мама, пара деток, да еще и сзади лежал какой-то груз. Сказочности окружающему добавляло и то, что многие были в масках, не медицинских, а каких-то затейливых, экзотических. Лица детей скрывались за мордочками львят, лисят, а то и вообще неких странноватых и неправдоподобных существ… Оказывается, этим способом местные жители защищаются от загара, который им отчего-то совсем не нравится.
До начала учебного года оставалось еще некоторое время, и папа успел показать семейству уйму необычных вещей. В этой маленькой стране, населенной маленькими людьми, многое тем не менее предварялось словами «самый большой и самый красивый». Они осмотрели самую большую пещеру, самое глубокое ущелье, самые высокие песчаные дюны, увидели самый красивый водопад, самую красивую бухту, самый красивый вулканический остров и самую крутую (во всех смыслах) водную горку в мире.
Однако даже самые фантастические праздники в конце концов заканчиваются, и после обрушившейся на братьев лавины ярчайших впечатлений наступили обычные «трудовые будни». Счастливо воссоединившись, семья обосновалась в небольшом благоустроенном поселке, большинство населения которого составляли их соотечественники – сотрудники той самой компании со своими домочадцами. Многое, таким образом, оказалось привычным и похожим на прежнюю жизнь. В русских приятелях у Киры с братом недостатка также не обнаружилось, хотя в их поселковой школе учились и вьетнамские ребята, которые, к большому удивлению братьев, явились на занятия в красных пионерских галстуках, сразу же напомнивших им детские фотографии бабушки… В общем, жизнь Киры бурлила, дни были заполнены до отказа, и скучать уж точно было некогда.
Тем субботним утром сразу после завтрака они с отцом уселись доканчивать вчерашнюю шахматную партию, и Кира проиграл. Отец победоносно припечатал костяной фигуркой черный квадратик, с улыбкой потянулся к сыну и взъерошил ему на макушке волосы. Отцовская рука была широкая, теплая, но невозможно ведь показывать, что пятикласснику приятна эта детская ласка, – и Кирилл слегка отстранился, приняв даже вид некоторого неудовольствия.
– Да ты никак расстроен? – спросил отец. – Ты же прошлую партию выиграл, а позапрошлая закончилась ничьей. Каждый раз на выигрыш рассчитывать не приходится, нужно и к проигрышу быть готовым, и принимать его достойно.
– Я принимаю, – буркнул Кира, собирая шахматы в коробку.
– Ну, хочешь, еще одну сыграем? – предложил отец.
– Нет, меня Глеб ждет, он обещал мне свое снаряжение для дайвинга показать, – сказал Кирилл и побежал к Глебу.
Осмотрели маску, ласты и трубку для подводного плавания – все это Глебу привез старший брат, полгода рыбачивший на траулере в Тихом океане и навестивший их теперь по случаю такого же длительного отпуска. Подарок был как нельзя более кстати, ведь все они частенько проводили выходные на морском побережье, которое уже тем было необыкновенно, что являлось как бы частью двух океанов сразу: Тихого и Индийского. А на сверкающей глади моря, далеко-далеко, почти на самом горизонте, можно было, присмотревшись, различить и верхушки вышек, где их папы помогали папам вьетнамским качать из морского дна черное, как они говорили, золото – нефть.
Кира пожалел, что старшего брата Глеба не было в этот момент дома – ему хотелось поподробнее разузнать о его траулере, а еще о том, приходилось ли им пересекать экватор. Вместо этого мама Глеба зазвала их на кухню, расспросила, что поделывают сейчас родители Кирилла, накормила вьетнамскими пельменями, которые здесь смешно называются «бан-бот-лок», и только затем отпустила на футбольную площадку.
Там уже собралось достаточно мальчишек – и русских, и вьетнамских, которые играют просто классно, поскольку футбол тут считается самым популярным видом спорта. Все быстренько разбились на две команды и гоняли мяч, пока вконец не выдохлись. Уселись отдыхать на детской площадке, и одноклассник Кирилла Ромка Шевелев хвастался своими новыми кроссовками, поворачивая ноги и так, и эдак, чтобы остальные хорошенько их рассмотрели.
– Да толку с этих новых кроссовок, если ты ни одного мяча не забил, – сказал Северин, самый старший из них, и даже хотел презрительно сплюнуть в сторону, но постеснялся знакомой тетеньки, появившейся в эту минуту с маленькой дочкой у качелей. – Вон, Никита в своих старых кроссовках целых шесть мячей забил, и то не хвастается!
– Не привык я еще к новым кроссовкам, поэтому и не забил! – принялся защищаться Ромка. – Я их впервые сегодня надел, и к ним нужно привыкнуть!
– Привыкнуть! – снова насмешливо хмыкнул Северин. – Это что, скаковая лошадь, которую нужно объездить, и к ней привыкнуть?
И громко загоготал над своей шуткой, так она ему самому понравилась.
– Да ладно, – примирительно отозвался Никита. – В старых кроссовках действительно удобнее, они ведь давно форму ноги приняли, и слушаются поэтому малейшего движения. Ну, я домой. Ты идешь? – повернулся он к Кириллу, поскольку им было по пути.
Кира пришел домой весь грязный и запыленный и, снимая в прихожей обувь, крикнул:
– Мам, дай мне белую рубашку, а я – в душ!
– Рубашку? Да еще белую? – удивленно отозвалась она с лоджии, где усиленно крутила педали велотренажера. – И куда же это на ночь глядя, позвольте узнать?
– Свататься, наверное, пойдет, – подал из другой комнаты голос отец.
– Я с Никитой в церковь пойду, он сейчас меня позвал, – сказал Кира, не обращая внимания на их сарказм и шуточки. – Там сегодня ночью Пасха будет. Никита сказал, что это интересно, и что такое только раз в год бывает.
– В церковь?? – совсем уж поразилась мама Киры и даже перестала жужжать педалями. – Нет, ты слышишь? – крикнула она мужу. – А это ничего, что ты некрещеный вообще-то? – опять сыну.
– Ну, некрещеный он, положим, оттого, что ты в свое время этому воспротивилась, – сказали из другой комнаты.
– Да, воспротивилась, как совершенно ненужному мероприятию. Зачем делать бессмысленные вещи? Нельзя же бездумно повторять все то, что делали прадеды, считая это и для себя обязательным. Мало ли чего они делали – всему теперь следовать, что ли? Вот я некрещеная, и что? Это разве помешало мне добиться в жизни того, чего я хотела? Я до недавнего времени считалась самым лучшим тренером популярнейшего фитнес-клуба – и надеюсь, кстати, быть таковым в дальнейшем, когда мы вернемся домой. У меня всякие призы и награды, даже с конкурса красоты. Я удачно вышла замуж – у меня хороший муж и двое прекрасных сыновей! Меня, в конце концов, все знакомые уважают – много ли женщин могут в мои годы похвалиться чем-то подобным?
– А ты не думала, что все это оттого, что муж тебе достался крещеный? И что его мать молится за всех день и ночь. А род наш, судя по фамилии, так и вовсе священнический… Ведь когда на Руси стали появляться фамилии, то священников обычно записывали по названию церкви. Вполне можно допустить, что мой далекий прадед был как раз настоятелем храма пророка Илии… И увлеклась ты мною с первого взгляда, может быть, именно потому, что я крещеный. Возможно, у меня по этой причине харизма какая-то особенная имеется… – муж, сидя в другой комнате, продолжал развивать свою мысль.
– Ну, увлеклась, и что? Ну, с первого взгляда – на свадьбе у Нели и Миши… Было такое дело… – донесся с балкона значительно потеплевший голос. – Помню, на следующий же день, прямо с утра, пошла и перекрасилась обратно в свой природный каштановый цвет!
– Кстати, давно хотел спросить – что все это значило? Я страшно удивился, когда на первое свидание ты явилась уже не блондинкой, а брюнеткой.
– Даже не знаю… Наверное, поняла, что блондинка – это не твое…
Пока родители предавались воспоминаниям, Кирилл вымылся и с влажными еще волосами допивал на кухне чай.
– Мама, так где моя белая рубашка? – крикнул он снова.
– Рубашка там, где ей и положено быть, – в шкафу. А вот ты бы лучше поинтересовался, кто тебя отпустит ночью, да еще одного? – в доносившийся с лоджии голос опять возвратились строгие нотки. – И передай папе, пусть он там не отмалчивается, а скажет и свое веское слово!
– Мам, я не один – я с Никитой. С нами будут еще его мама и старшая сестра. И церковь вообще-то совсем рядом находится, практически в соседнем доме.
– Да пусть себе идет, – сказал отец. – Больше чем на полчаса он там не задержится, а потом я схожу и заберу его. Отпускаю с условием, что позвонишь мне, чтобы я вышел тебя встретить. Понял?
Родители улеглись поздно, но сон не шел.
– Уже половина второго… Может быть, у него зарядка закончилась? – спросила в темноте мама.
– Схожу, – отозвался отец и включил настольную лампу.
Через полчаса он позвонил.
– Ты спи, дорогая, мы еще немного побудем здесь. Кирюшка не хочет пока уходить, да и я желаю посмотреть, что тут такое происходит. Я ведь никогда не бывал на ночной службе, да и вообще давно в церкви не был…
– Совсем уже… – начала было его жена, но потом передумала. Зачем поднимать скандал ночью, да еще по телефону, если можно сделать это и в более удобной обстановке.
На следующий день позвонила бабушка. Отец поднялся из-за стола и, расхаживая по комнатам, стал разговаривать. Кирилл тоже бросил обед и побежал вслед за ним.
– Это бабушка? Бабушка? – допытывался он. – Дай мне с ней поговорить!
Едва не вырвал из папиной руки телефон и, прижав к уху, принялся деловито докладывать:
– Бабушка, я сегодня ночью был в церкви, меня Никита позвал. Сначала там читали. Потом мы ходили вокруг. Потом опять читали и пели. Потом нас покормили! Бабушка, ты меня слышишь? Почему ты молчишь? Да, мне понравилось. А помнишь, мы с тобой тоже ходили в церковь, и мне там рисовали душистым маслом крестик на лбу? Тут церковь не такая большая и красивая, как у нас, – она всего лишь часть дома занимает, совсем маленькую, и колокола висят внутри – тоже маленькие… Но остальное: и одежда, и запахи, и как поют – все то же самое, точь-в-точь! А у вьетнамцев нет церквей, и Бога у них нет – вместо этого они ставят маленькие алтарики возле портретов своих умерших родственников и кладут перед ними жертвы. Мне об этом Никита рассказал. А на кладбищах жгут бумажную одежду, бумажные компьютеры, бумажные телефоны, бумажные машины и деньги ненастоящие – это для того, чтобы оно потом материализовалось в другом мире во все настоящее, и их родственники там ни в чем не нуждались, но жили даже лучше, чем здесь. Это мне, бабушка, совсем не понравилось, я бы ни за что не стал в такое верить!
– Так, открываются все новые подробности из жизни моего сына, – проговорила мама Киры, с непонятным выражением глядя на мужа. – Может быть, мы его прямо в монахи уже запишем? Как раньше дворянских детей с пеленок в армейскую службу записывали. Стукнет отроку семнадцать лет, глядят родители – а он уже майорское звание имеет.
– В монахи или не в монахи, а вот окрестить парней вполне можно. Если они сами захотят, разумеется. Кирилл, кстати говоря, уже как-то интересовался, почему один только я ношу крестик, а вы все трое – нет. Так что…
– Ну, это мы еще посмотрим! – перебив мужа на полуслове, звонко воскликнула жена и с размаху бросила на стол чайную ложечку.
– Посмотрим-посмотрим, милая, конечно, посмотрим, – также без всякого определенного выражения произнес муж. Успокаивающе накрыл ее руку своей ладонью и при этом незаметно, заговорщицки подмигнул старшему сыну. И Кирюша тоже незаметно ему подмигнул.
Елена Дешко
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм