…Он слушал один богословский доклад и потом стал возмущаться: «Как это так, этого не может быть!» Потом пошел домой и спросил: «Мама, есть ли у нас Евангелие?» Конечно, оно у них было. Он открыл Евангелие от Марка, и, как он говорил не раз, начал его читать, прочитал несколько глав и вдруг почувствовал, что рядом стоит Христос…
_______________________________________________________________________________
Протоиерей Максим Никольский живет в Великобритании и служит на приходах Московского Патриархата в течение многих десятков лет. Он рассказал об этом служении и о людях, которые повлияли на него.
– Отец Максим, благословите. Расскажите, пожалуйста, о себе. Как Вы оказались в Великобритании?
– Я родился в Киеве. Во время Второй мировой войны, когда немцы вошли в город, родители, как и многие, уехали из Киева. И через Европу они в конце концов попали в Англию. Мне было легко выучить английский. Любому ребенку нетрудно выучить язык, через несколько месяцев уже можно общаться с другими детьми. Потом я закончил здесь школу, университет, получил профессию учителя. И вырос в Зарубежной Церкви (РПЦЗ). В годы моей юности было совсем немного православных церквей в стране, и мы приезжали туда только на большие праздники несколько раз в году. Когда я был в Зарубежной Церкви, познакомился с Московской Патриархией и с владыкой Антонием Сурожским. Но это было намного позже, когда я начал работать и преподавать.
– Как Вы решили стать священником?
– Когда мне было 30 лет, я решил еще пойти поучиться. И тогда я встретил доцента Сергия Гаккеля. Это священник, с которым мы потом подружились. Но тогда я еще не был знаком с владыкой Антонием. Я с ним познакомился, когда во второй раз закончил университет и мы переехали жить в другое место. Мы ходили в Зарубежную Церковь, где служил владыка Никодим (Нагаев). Он был генералом в Первую мировую войну, потом стал священником и архиепископом.
Но когда мы переехали, мы начали ходить в ближайшую церковь, это было в Оксфорде. А Оксфорд – это Московская Патриархия. Мы ходили туда, а по праздникам – в Зарубежную Церковь, в Благовещенский женский монастырь. Там была матушка игумения Елисавета (Ампенова). В Московском Патриархате я познакомился с владыкой Антонием, и со временем он рукоположил меня в диаконы. Таким образом, в Оксфорде я служил диаконом. И через несколько лет он рукоположил меня в иерея. В Оксфорде церковь у нас была совместная с греками. Первоначально она была освящена греческим епископом, владыкой Антонием и сербским епископом. В то время мы служили вместе, очень дружно было и хорошо. Но я регулярно приезжал и в Лондон служить к владыке.
– Вы были его духовным чадом?
– Да.
– Расскажите, пожалуйста, о нем. Как бы Вы могли охарактеризовать его личность? Можете ли вспомнить, как он предстоял Богу на Литургии, как он молился?
– Конечно, очень легко. Он был человек-молитвенник. Это редкость, когда духовенство молится именно так, с такой глубиной. Когда он молился, не было разговоров, что, к сожалению, бывает в алтаре. Он сам не разговаривал. Как и многие архиереи, он молился без служебника, потому что все службы знал наизусть, ему не надо было подсказывать. И между своими возгласами он часто стоял с закрытыми глазами. В последние годы он опирался на свой посох, потому что сложно ему было, он в последние годы болел.
У него был очень приятный голос, который он возвышал, когда давал возгласы, читал проповедь. Он никогда не повышал свой голос ни на кого. Правда, был один раз, когда он с амвона после Литургии однажды высказал всему храму, что кто-то на прошлой неделе в середине церкви обидел мать с ребенком. Ребенок плакал, шумел, и какой-то человек обратился к его матери довольно грубо и сказал, чтобы они вышли из церкви, потому что ребенок мешает ему молиться. Владыка сказал, чтобы такого никогда больше не было, и что человек не молился достаточно, если мог так поступить. Но владыка, как я говорил, всегда настаивал, чтобы была тишина, было молитвенное состояние, а не что-то иное.
Когда владыка приехал в Англию, он не знал английского языка. Он знал русский, французский, немецкий, а по-английски не говорил и выучил его уже по приезде. И когда он стал епископом, он решил: раз он находится в Англии, нужно читать проповеди по-английски. Он писал проповеди на бумаге, записывал то, что хочет сказать. И однажды один прихожанин сказал ему (все называли его «отец», несмотря на то что он был епископом. Он был для всех отцом): «Отец Антоний, знаешь что? Нам очень скучно слушать тебя». Владыка удивился: «Да?» «Знаешь, да, скучновато, лучше говори без бумаги». Владыка спрашивает: «А почему? Ведь я делаю ошибки, когда говорю». «Да, но когда ты ошибки делаешь, нам так смешно, нам это интересно». Владыка принял это и начал говорить. И впоследствии у него был блестящий английский.
– Каким был его пастырский подход к человеку? Как он относился к Таинству Исповеди?
– Когда я пришел в его приход, он редко исповедовал сам, и исповедовал только конкретных людей, не весь храм. К исповеди он относился очень бережно и с пониманием каждого человека. Каждый человек, который беседовал с владыкой, чувствовал: «Я самый важный сейчас для владыки». Был снят фильм о нем, который называется «Апостол любви». Он действительно относился с любовью ко всем. Он мог быть строгим, но любовь всегда была на первом месте. Владыка чувствовал людей. Если у человека было что-то важное, к нему был доступ, хотя, конечно, он был занят как архиерей.
– Как Вы думаете, эту любовь он стяжал или она была у него всегда?
– Я не знал его мать. Возможно, что-то у него было от отца – понимание жизни, людей, но и, конечно, Самого Господа Бога. Если помните, его встреча со Спасителем произошла, когда он был юношей. Он слушал один богословский доклад и потом стал возмущаться: «Как это так, этого не может быть!» Потом пошел домой и спросил: «Мама, есть ли у нас Евангелие?» Конечно, оно у них было. Он открыл Евангелие от Марка, и, как он говорил не раз, начал его читать, прочитал несколько глав и вдруг почувствовал, что рядом стоит Христос… До этого он больше не хотел ходить в церковь, был интересным молодым студентом. Но в тот момент он почувствовал Его. Он не видел, но знал, что Он рядом… В нем было и знание, и мудрость, и любовь. Мне кажется, у нас нет другого архиерея, который говорил бы одновременно так просто и так глубоко. Он говорил прямо, как близкий друг и отец. И это тоже есть любовь. К сожалению, не везде мы ее ощущаем…
– Отец Максим, не могли бы Вы поделиться, чему еще Вы у него научились?
– Конечно, влияние владыки на всех, кто служил в Лондоне, было велико. В соборе он всех рукоположил. Он знал всех наизусть. И можно было просто посмотреть, как он живет. А жил он очень скромно. Сам себе готовил, сам убирал в своей маленькой келье, которая была при соборе. Многие люди были рады подвезти его на машине, иногда он им звонил, если были какие-то срочные дела, и несколько людей всегда были готовы подвезти его куда надо. Но в основном он передвигался пешочком.
Со временем он стал очень почитаемым во всей стране. Он выступал на BBC, по радио, по некоторым каналам, которые вещали за границу. В Советском Союзе много слушали его, несмотря на то что эти волны глушили. Вот как раз отец Сергий Гаккель работал на BBC, и владыка к нему приходил. Также многие университеты его приглашали на беседы, у него было много почетных докторских званий от разных университетов. Также и крупные больницы приглашали его, чтобы он говорил о пастырстве и медицине. Ведь он сам был врачом в свое время.
– Он многих англичан привел в православие?
– Конечно, очень многих. Многих влиятельных людей тоже. Одно время, в самом начале, службы были только на русском языке, а потом стали проводиться и на английском. Раз в месяц службы были полностью на английском языке. И даже те, которые не перешли в православие, почитали владыку. Я лично потом встречал многих людей, которые, будучи англиканами, помнили слова митрополита Антония, которые он произносил в англиканских семинариях, куда его приглашали. Он туда приезжал и вел беседы о христианстве, но с православной точки зрения. Он говорил: «Я говорю о христианстве. Я – христианин, русский до мозга костей человек, православный». И были, конечно, те, кто благодаря ему переходил в православие. А те, кто не перешел, всю жизнь помнили его, и потом многие люди пользовались его проповедями. Но, знаете, он их не писал, и книг тоже. Все его книги – это его живое слово.
– Встречали ли Вы в своей жизни других духовных людей, которые оказали на Вас влияние?
– Лично я не общался, потому что стеснялся и думал, как это так, если я подойду к нему, ведь он меня насквозь видит, – это я о святом Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском.
– Вы его вживую видели?
– Да. Он приезжал в Лондон. Но я не дерзал подойти к нему. Однажды я был на Литургии, которую он служил. Но к моему стыду, я не подошел к нему, когда он давал крест в конце службы. Я тогда был студентом. А потом все больше и больше стал узнавать о нем…
И потом еще старец Софроний (Сахаров), который основал монастырь святого Иоанна Крестителя в Эссексе. Я с ним беседовал, знал его, бывал в его монастыре в свое время.
– Что Вы можете вспомнить о нем?
– Он был молитвенник. У него было чувство юмора. Когда я туда приезжал, он уже был достаточно пожилой. К нему многие шли. Люди туда приезжали отовсюду, особенно, по выходным, и там всегда было много народа. Люди могли к нему подойти, поговорить.
– Как владыка Антоний относился к старцу Софронию? Они наверняка друг друга знали.
– Конечно. Одно время они довольно близко общались. Со старцем Софронием я познакомился в лондонском соборе, как раз когда у него была встреча с владыкой Антонием. Так совпало, что я туда приехал, а отец Софроний выходил вместе с владыкой, который провожал его из собора. Тогда я фактически не знал об этом монастыре. И старец сказал: «Приезжайте к нам», а митрополит Антоний добавил: «Да, там хорошо». Там действительно было очень хорошо, там был настоящий афонский дух. Это уникальный монастырь, ведь это мужской монастырь, где были и монахини. Жили они, естественно, отдельно. И это очень так по-семейному, с любовью. К сожалению, сейчас мы не разделяем с ними Чашу, поскольку монастырь принадлежит Константинопольскому Патриархату.
– Расскажите, пожалуйста, о Вашем священническом служении.
– В лондонском соборе я служу уже более 20 лет. У меня еще два маленьких прихода, один из них на юге Англии, на море. Раз в месяц служу в одном, раз в месяц – в другом. Основное время служу в кафедральном соборе Лондона. После распада Советского Союза к нам прибыло много людей. В последние два года тоже много прибыло из России и Украины. Многие потеряли дома, оставили все, и их тоже нужно окормлять. Мы служим на двух языках.
– Отец Максим, при Сретенском монастыре есть духовная академия. Что бы Вы могли посоветовать будущим священнослужителям? По-Вашему, что самое важное в этом служении?
– Самое важное, мне кажется, кроме того, чтобы понимать, знать службы, молитвы, – это не чувствовать, что ты вдруг получил какой-то особый дар и можешь теперь руководить, управлять людьми. К сожалению, это иногда бывает. В Русской Церкви довольно молодые люди становятся священниками. Я знаю, что в Греческой Церкви молодых священников рукополагают, но они некоторое время не имеют права исповедовать людей, потому что у них нет опыта. У нас же сразу можно. И есть неосторожная молодежь, которая может даже грубо что-то сказать. И это плохо, конечно. Нужно учиться у владыки Антония, у других архиереев относиться с любовью ко всем. Бывает, иногда буркнешь слово, и этим можешь обидеть человека. И он скажет: «Раз так, я пойду туда, где меня хорошо принимают».
– Скажите, пожалуйста, напоследок назидательное слово для верующих, живущих в России.
– Это сложно, потому что я не живу в России и столько лет там не был. Думаю, важно оставаться верным своему сердцу, своей совести и не бояться. Каждый человек должен сам определить для себя ценности и обращаться к Богу: «Если это от Тебя, Господи, помоги мне поступать, говорить и думать соответственно. А если нет, вразуми меня, как и что я должен делать».
– Благодарим Вас за Ваши ответы.
Беседовала Александра Калиновская
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм