Священник Кирилл Жолткевич родился в Каракасе в 1952 году. Начал прислуживать со своим дедом, который был священником и миссионером в Шанхае еще в царское время. С тех пор мальчик всегда был при церкви. Среднюю школу он окончил в Гумбольдте и позже поступил в университет, получил диплом дантиста. Учился в семинарии, окончил архитектурный факультет института Симона Боливара. Рукоположенный владыкой Александром (Милеантом), отец Кирилл сегодня является клириком Русской Православной Церкви Заграницей, а именно ее Каракасской епархии. Начинал он как священник, окормляющий «провинциальную» часть Венесуэлы: Валенсию, Маракайбо, Артисимето, Пуэрто-ла-Крус, параллельно 30 лет проработав дантистом. Сегодня он настоятель Успенского храма Каракаса.
– Отец Кирилл, расскажите о своем духовном пути. Вы буквально выросли в храме, Ваш дед был священником, это предопределило Ваше будущее.
– Мое духовное учение началось с моего деда-священника. Он взял меня в алтарь, когда мне было четыре года. С тех пор я при церкви и всегда был в окружении духовенства. Однажды к нам приехал владыка Александр (Милеант). Он служил в Лос-Анджелесе, а потом приехал к нам, в Латинскую Америку. Я ему прислуживал. Как-то он меня позвал и спрашивает: «Кирилл, как твое мнение насчет того, чтобы рукоположить князя Александра Амилахвари в священники?» Я ответил, что, дескать, владыка, это ваше решение, а не мое. Он всегда хотел, старался, учился, готовился… Если человек тянется к Богу, надо помочь и привлечь, а не отталкивать. Владыка неожиданно сказал: «Хорошо, я тебе скажу, когда приехать в Лос-Анджелес; Амилахвари я рукоположу в священники, а тебя – в диаконы, будешь ему помогать». Это меня немного встряхнуло. Я привык к послушанию, поехал. Служили вместе, помогал, чем мог. Но я еще должен был работать на гражданской работе. Мы с отцом Александром получали деньги в лучшем случае только с треб, а в основном зарабатывали от нашей «гражданской жизни». Отец Александр был инженером-строителем в нефтяной компании. А я был дантистом и приблизительно 30 лет проработал в государственной клинике. С приходом новой власти в какой-то момент меня сократили, но мне стало легче, потому что я смог больше времени посвящать Богу, к тому же получалось подрабатывать частной практикой.
Потом отец Александр скончался. И меня позвал владыка Лавр, рукоположил в священника и направил в Никольский храм. Но после некоторых, скажем так, кадровых перестановок меня направили окормлять всю Венесуэлу. Позже приход, в котором служил отец Александр Амилахвари, отделился от Зарубежной Церкви, захваченный сыном священника. С тех пор я регулярно, по мере возможностей, всегда выезжал в провинцию. Когда началась пандемия, транспортное сообщение было прекращено. А мне надо ездить по стране, служить. У меня был антиминс от митрополита Лавра, «неопределенный», то есть я могу служить там, где сочту нужным. С тех пор часть своего дома я отвел под молитву и регулярно служу, в том числе и на праздники. У нас в Венесуэле добавилась проблема с бензином. Не одно, так другое! И в провинцию я не в состоянии поехать – бензина не хватает, а на автобусе довольно сложно попасть в расписание. Скончались и старушки, которые меня принимали. А молодых уже нет…
– Расскажите об истории основания прихода.
– У нас было много прихожан из русской эмиграции, многие приехали после Великой Отечественной войны. В Каракасе было три храма плюс так называемая «украинская» церковь, прихожанами которой были украиноязычные эмигранты. Они старались как-то отделиться от нас, русских.
Народу на праздники в храмах было много, люди не помещались, стояли на улице. Там, где строились русские храмы, и селились русские. Вечером в окрестностях можно было услышать только русскую, а не испанскую речь. А к настоящему времени осталось всего три-четыре семьи, остальные или скончались, или уехали.
А теперь у нас такая ситуация: на всех приходах мало прихожан. «Украинскую» церковь забрали католики, потому что туда никто не ходил. В Маракае храм захватили. А меня еще и сербы попросили их окормлять, потому что у них не было священника. К сожалению, с каждым годом старые прихожане уходят, а молодые очень холодно относятся к церковной жизни. С другой стороны, есть экономические проблемы в стране. Молодые в большинстве образованные, ищут хорошую работу или вообще уезжают. На моей памяти, например, сын и дочка прихожанки уехали в Боготу. Не получается их осуждать – люди ищут лучшей жизни. А новые эмигранты… Это уже совсем не эмиграция 1940–1950-х годов.
Первая церковь у нас была построена в 1947 году. И до 1960-х был определенный бум, но после смены правительства некоторые эмигранты испугались, начали уезжать. Большинство из них были профессионалы, талантливые в своем ремесле, и верующие люди. Куда бы они ни приезжали, они объединялись и прежде всего строили храм. Было с эмигрантами и духовенство. У нас здесь жил владыка Серафим. Он был очень спокойным и показывал остальным пример. Но в конце его жизни здесь уже не было старой «базы» эмигрантов. Владыка разочаровался и ушел на покой. Так, постепенно, духовенство у нас уходило.
– Сегодня община состоит из русских или же есть представители других национальностей, в том числе местные?
– В Венесуэле новоприехавшие – другой мир. Много появилось белорусов, довольно верующих, но не знающих даже, как подойти под благословение к священнику. Объяснять все нужно с нуля, но я с удовольствием это делаю, это моя задача. Радуюсь, когда малыши приходят и бегут причащаться, это духовная радость для священника.
После пандемии трижды делали елку, на Масленицу – блины, устраиваем какой-то досуг и игры для детей. Делаем, что можем. Есть русские, которые приходят, но я чувствую, что они еще далеко духовно. Приходят в день смерти близкого, просят отслужить панихиду. Но вижу, что многого не знают. Много требовать нельзя, ведь большинство – взрослые люди. Меня шокирует, что приходится крестить взрослых. Купил для крещения полным погружением бассейн. Пришла как-то дама на Причастие, я спрашиваю, крещеная ли она, а она отвечает, что не знает! Что должен делать в таком случае настоятель? Крестить.
– Вспомните самый яркий случай обращения кого-то из местных в православие. Или просто интересный случай.
– Была такая ситуация: звонят мне, просят в Пуэрто-ла-Крус поехать. Там был больной грек, просили его причастить. Мне это показалось странным, потому что греческий священник в Венесуэле был. Я поехал. В больнице я исповедовал и причастил грека. Был он очень плох. Вскоре он скончался. Попросили приехать отпеть. Я опять поехал. Случилось это на католическое Рождество, 25 декабря, с транспортом были проблемы. Но я добрался. Объяснил родне, что надо молиться на третий, девятый и сороковой дни. Интересно, что супруга грека была местная, приняла православие. Внуки их были крещены у католиков. Но их отец попросил их принять в православие. И двух его дочерей я принял в нашу Церковь.
В одну из следующих поездок у меня сломалась машина. Пришлось ехать на автобусе. Сидим рядом с одной дамой, разговорились. Поговорили о религии. Ей больше двадцати, некрещеная. Спрашиваю: «Как тебя зовут?» Она отвечает: «Мичель». А Мичель – это почти Михаил. Но почему же ее так назвали? Оказывается, ее папа был фанатом «Битлз» и любил их песню «Мишель»! Кошмар, подумал я. Поговорили. В следующий раз, отправившись к греку, я Мичель крестил. Крестил и ее дочь.
– Расскажите о самых ярких событиях жизни прихода последних лет (или не последних, а вообще за всю его историю).
– Был один случай, принесший мне духовную радость. Родственница служащего в Венесуэле священника, отца Павла, – я и брата его, и супругу исповедовал, причащал, соборовал, отпевал; а эту его родственницу звали Екатерина, – я ее никогда не видел в церкви. Она мне говорит: «Кирилл, я никогда не исповедовалась». Я ей все объяснил. Она с честью исповедовалась, я ее причастил, пособоровал, и она на следующий день скончалась. Похоронили мы ее. Прошло еще два-три месяца, скончался мой друг, он мне как брат был. Явился он мне во сне и тянет меня: «Кирилл, идем, идем!» Я ему говорю, мол, подожди, куда ты меня тянешь? Тянул он меня наверх. Вдруг мы попадаем в такую обстановку, свет белый, занавески белые… И я вижу там Екатерину! Мой друг при этом исчезает. А она мне является молодой. И я на нее смотрю, и меня поражают ее пушистые рыжие волосы. Красивая! А я с ней познакомился, когда ей было за 60, и рыжих волос не видел. Я говорю: «Какая вы красивая, баба Катя!» Она рассмеялась. Спросил ее мужа: «Разве у бабы Кати рыжие волосы были»? А он на меня испуганно смотрит, потому что я ее фото никогда не видел. И спросил меня, откуда я знаю. Я ответил: «Я ее видел». Такие моменты были на моей памяти, они лишь утверждают веру в Бога.
– Получается (и нужно ли) взаимодействовать с представителями инославных конфессий и других религий?
– Общение есть, главным образом с католиками. У одного знакомого был знакомый кардинал, с которым они вместе учились. Я ему сказал, что не допускаю к Причастию без исповеди, что в большинстве своем стали делать католики. Начали спорить. В итоге он мне сказал: «Да, батюшка, мы должны это восстановить, я с вами согласен». Но одно – сказать, другое – сделать.
Очень хорошие отношения были с сербами. Но, к сожалению, много модерна. Экуменизм разваливает все.
– С какими серьезными духовными вопросами от прихожан Вы, как пастырь, сталкиваетесь в своем служении?
– С разными – от самых простых и легких до самых сложных. Последнее, что было… Мать теряет сына. И католики просят у меня помощи. Объяснить, что никакого чистилища не существует, оказывается трудно. Наша Церковь учит, что надо молиться и делать добрые дела в память о почивших. У католиков этого нет. А протестанты здесь верят в разную современную пропаганду, о том, что Христос был в Индии или Китае.
Был тяжелый случай у меня. Боролся человек с наркотиками и спиртным. Будущий мой помощник, на которого я надеялся, пострадал от бутылки. И покончил с собой с бутылкой. Был один молодой парень, тянувшийся к Церкви. Мой дед на него надеялся, думал, он станет священником. А Бог этого парня забрал. Был с компанией на море и утонул.
– Главный урок за годы священнического служения?
– Терпение. Больше терпения. Много чего надо «проглатывать». Никогда не падать духом. Могу также сказать, что в каждом моменте я молюсь молитвой Ефрема Сирина, которая читается Великим постом. Она для меня главная, поднимает дух.
Меня не пугает, когда мало прихожан. При своем деде я видел полный храм. А в конце его жизни бывало такое, что он служил со мною и, может быть, еще с одной старушкой. Дед служил, я прислуживал, пел, читал. Духовенство современное, бывает, разочаровывается в таких ситуациях. А меня это не смущает, я это с детства видел.
– Если паломник (или путешественник) из России окажется в Венесуэле, какие места Вы обязательно посоветуете ему посетить?
– Природа Венесуэлы – это рай. Есть пляжи прелестные. Есть джунгли – тоже прелестные! Есть горы и снег. Есть пустыня. Вечное лето, а природа меняется в зависимости от твоего местонахождения. Помню, мой брат последние годы жил в Андах. По словам брата, там было тепло. Но я ночью спал под двумя одеялами.
Есть здесь водопады и реки – какие хочешь. Есть даже крокодилы и змеи, ядовитые и безвредные. Есть такие змеи, что съедят целого кабана. Пираньи живут в этих краях. Нападают на любого и съедают за несколько минут в составе стаи.
Для людей есть все. В Каракасе есть Телеферико, канатная дорога для обзора города. Поднимается «воздушный вагончик» на платформу, где можно отдохнуть, поесть, погулять, посмотреть красивые виды города и природы. По дороге на вершину видишь весь Каракас.
– В завершение задам наш традиционный вопрос. Какие слова из Священного Писания особенно воодушевляют и поддерживают Вас в трудные минуты жизни?
– Слова про богача и Лазаря. Богатый не заботится о своей жизни. Пир горой каждый день. И был Лазарь, который валялся под забором и питался крошками со стола богача, а собаки лизали его раны. Умирает один, и умирает второй. Богач попадает «вниз», а Лазарь пребывает «наверху» с Авраамом и Исааком. Богач знал, что Лазарь страдал, но не обращал на это никакого внимания. Теперь он просит у Лазаря помощи, но между ними пропасть. Это нам отчетливо говорит о том, что мы попадаем или туда, или сюда. Богатство – ничто, это временное. Сатана показывал Христу, что все богатства мира – его. Но это пух и прах. В Библии самый верный указ – «наверх» или «вниз».
Беседовал Владимир Басенков
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм