Премудро Господом устроено мироздание. От самых микроскопических до самых гигантских форм.
В октябре 2022 года на сайте МГУ им. М. В. Ломоносова была опубликована статья под названием «Ученые открыли механизм восстановления повреждений цепочки ДНК». В статье было описано, как благодаря методу наблюдения ученые стали свидетелями процесса «залатывания бреши» в молекуле ДНК, изначально заложенного в самой молекуле. В связи с этим интересно высказывание Ольги Соколовой, доктора биологических наук, профессора биологического факультета МГУ, профессора РАН, участвовавшей в этой научной работе: «Повреждение ДНК ведет к накоплению мутаций, и, как следствие, смерти или нарушению работы клетки». Получается, при отсутствии такого компенсирующего механизма может очень серьезно пострадать весь организм. Но Богом все было предусмотрено. Из той же статьи: «Ежедневно в клетках человека под действием внешних воздействий и внутренних процессов происходит от десяти до ста тысяч таких разрывов. Большая их часть исправляется с помощью специальных белков — так называемой системы репарации… Для функционирования клетки важно, чтобы… разрывы были вовремя устранены».
Очень часто в нашей повседневной жизни мы можем видеть работу подобной «системы репарации» не на молекулярном уровне, а вполне ощутимо и явно для нас. Или даже в историческом масштабе. Когда допущенные кем-то «разрывы», ошибки компенсируются обстоятельствами или другими людьми.
Но вернемся к Михаилу Новоселову. Священнический (да-да, дорогой читатель, именно так; практически все предки мученика Михаила за единственным исключением были священниками) род Новоселовых исчисляется с XVII века. Родоначальником был Афанасий Степанов. Фамилия Новоселовы появилась у рода с XVIII века – по названию села, в котором мужчины служили священниками.
Эта благочестивая традиция священства продолжалась вплоть до середины XIX века. Что-то «сломалось» на деде мученика Михаила – Григории Алексеевиче Новоселове. Нет, он не пустился во все тяжкие. Он, так же как и его благочестивые предки, окончил духовную семинарию и служил священником. Служил 40 лет. Был благочинным. Был награжден высокими государственными наградами, в конечном итоге давшими ему право на получение дворянства. Но в мировоззрении Григория Алексеевича произошел «разрыв». Как это могло случится? Что послужило причиной? Одному Богу известно.
Но если внимательно почитать Федора Михайловича Достоевского, а именно его роман «Бесы», то можно увидеть гениально описанную писателем картину одурманенного восхищения всех слоев российского общества середины ХIХ века (кроме простого народа) либеральными революционными идеями.
Григорий Алексеевич Новоселов был прельщен идеями графа Толстого. «Непротивление злу насилием» и по сей день пережевывается в обществе некоторыми личностями. Но не в этом суть толстовства. Вот что писал об этом явлении С. В. Булгаков в своем труде «Настольная книга для священно-церковно-служителей»: «Толстой в своем учении изменяет коренным основам не только православной христианской веры, но и всякой религии… Если резюмировать "веру" Толстого, то окажется, что это – странная смесь всех заблуждений нашего века, заблуждений, идущих к нам с Запада и воспринятых им в течение своей жизни, а именно: рационализма и так называемой "отрицательной критики", затем атеизма или, по крайней мере, пантеизма, буддизма (собственно в учении о нравственности и, в частности, – о несопротивлении злу), космополитизма и даже просто нигилизма и анархизма (в смысле отрицательно-разрушительного начала), именно там, где он подвергает беспощадному осуждению и отрицанию существующий общественный порядок и проповедует всеобщий переворот и разрушение этого порядка».
А вот что сам Лев Николаевич писал, отвечая на постановление Священного Синода о его отлучении от Православной Церкви: «Я отвергаю Бога, во Святой Троице славимого. Создателя и Промыслителя вселенной, отрицаю Господа Иисуса Христа, Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, отрицаю бессеменное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы. То, что я отвергаю непонятную Троицу и басню о падении первого человека, историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо. Если разуметь жизнь загробную в смысле второго пришествия, ада с вечными мучениями, дьяволами и рая – постоянного блаженства, – совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни. Сказано также, что я отвергаю все таинства. Это совершенно справедливо. Все таинства я считаю низменным, не соответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия».
По мнению писателя, Церковь перестала быть духовным руководителем общества и лишь «перетолковала метафизическое учение Христа так, чтобы оно не мешало людям жить так, как они жили». Толстой считал, что «все живое отпало от церкви и всяких церквей и живет своею жизнью независимо от церкви», а религия использовалась для оправдания социального зла и существующего государственного порядка. Вот эта последняя сентенция потом широко применялась большевиками в их сатанинской борьбе со Христом и Его Церковью. И все эти заблуждения нашли отклик в душе маститого протоиерея Григория Алексеевича Новоселова…
Что же удивляться, что сын Григория Алексеевича Александр категорически отверг возможность служения Православной Церкви в качестве священника? Он окончил Санкт-Петербургский университет, женился на девице из семьи столь же либеральных взглядов, что и он сам, всю жизнь проработал директором гимназии (то есть нес свои либеральные убеждения в массы обучающихся, преподнося их детям как некую аксиому) и преподавал древние языки.
В 1864 году у Александра Новоселова родился сын Михаил. Именно он и будет тем самым звеном, которое исправит ошибки в цепи своего некогда благочестивого рода. Но это случится не сразу.
Наделенный от Бога чистой, искренней, милосердной душой, но воспитываемый в семье, полностью зараженной либерализмом, юный Михаил горячо воспринял идеи толстовства. Но не те, которые безжалостно обнажил в своем труде С. В. Булгаков, а внешнюю сторону толстовства: «миролюбие», романтизацию крестьянского быта, «радость» общинного жительства. Его папенька к тому времени был с Толстым на короткой ноге, а дед, Григорий Алексеевич, передавал через Михаила Льву Николаевичу приветы и свою радость по поводу борьбы Толстого с тем учреждением, «которое он до глубины души презирает», имея в виду Православную Церковь.
После окончания гимназии Михаил хотел получить медицинское образование. Он хотел помогать страждущим и облегчать страдания людей. Но отец воспротивился этому и потребовал, чтобы Михаил стал, как и он, преподавателем древних языков. Удивительна деликатность молодого человека: «Не скажу, чтобы я соглашался с ним, но идти против его воли и в то же время требовать от него средств… для дальнейшего образования я не считал удобным». И он подчинился решению отца. Когда Михаилу было 23 года, отец умер. Молодой человек, отучившись в учительской семинарии, не вернулся к своему первоначальному выбору, а продолжил обучение по учительской стезе. Он поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Михаил мечтал преподавать историю, «чтобы прошлая жизнь человечества дала юношам понятия о людях и их поступках со стороны их приближения или удаления от учения Христова». Совесть – голос Божий в душе человеческой – не позволяла либеральным учениям паразитировать на мировоззрении Михаила. Главной Личностью человеческой истории для него все равно был Христос.
Михаил взрослел и теперь уже задавал Толстому крайне неудобные для последнего вопросы: «Зачем пользуетесь Вы теми самыми деньгами, незаконность жизни на которые Вы открыто признаете? Зачем блеск и роскошь обстановки Вашей семьи окружает Вас и делает участником языческой трапезы? Зачем все эти [тоги?], которые так противны Христу?..»
Но кульминацией этих сомнений, приведших к совершенному отрезвлению Михаила и разрыву с Толстым и толстовством, явилось высказывание самого Льва Николаевича в частной беседе в кружке единомышленников. Вот как об этом рассказывал сам Михаил: «Сидел с Толстым и кем-то еще, и перебирали великих основателей религии – обычное толстовское поминанье: Будда, Конфуций, Лао-Си, Сократ и так далее, и так далее; кто-то сказал, что вот, мол, хорошо было бы увидеть их живых, и спросил у Толстого: кого бы он желал увидеть из них. Толстой назвал кого-то, но… не Христа». И Михаил Толстого «спросил тогда: "А Христа разве вы не желали бы увидеть, Лев Николаевич?" Лев Николаевич отвечал резко и твердо: "Ну уж нет. Признаюсь, не желал бы с Ним встретиться. Пренеприятный был господин". Сказанное было так неожиданно и жутко, что все замолчали…». Михаил полностью разорвал с Толстым и всей душой принял православие.
Много лет спустя, в 1901-м, Михаил Александрович напишет Толстому письмо, уже после анафемы великого писателя. «Я берусь за перо под впечатлением только что прочитанного мною Вашего ответа на постановление Синода от 20–22 февраля. Ничего нового для себя я не встретил в Вашем ответе, тем не менее почувствовалась потребность сказать Вам несколько слов по поводу этой свежей Вашей исповеди… Несколько раз перечитывал я этот краткий символ Вашей веры и каждый раз неизменно испытывал одно и то же тоскливое, гнетущее чувство. Слова все хорошие: Бог, Дух, любовь, правда, молитва, а в душе пустота получается по прочтении их. Не чувствуется в них жизни, веяния Духа Божия… И Бог, и Дух, и любовь, и правда – все как-то мертво, холодно, рассудочно… Молюсь и о Вас, и о близких Ваших с тех пор, как, разойдясь с Вами, я после долгих блужданий по путям сектантства вернулся в лоно Церкви Христовой».
Вернувшись лоно Церкви, которое терпеливо ждет любого заблуждающегося, Михаил выбрал себе достойных учителей. Его окормлял святой праведный Иоанн Кронштадтский и старцы Зосимовой пустыни. Друг Михаила, философ Владимир Кожевников, так писал о нем: «Прямолинеен и непоколебим, весь на пути святоотеческом».
Михаил Александрович теперь беспощадно боролся с ересями. Движимый миссионерскими целями, он издавал просветительские брошюры и книги, получившие общее название «Религиозно-философская библиотека». Было впущено 39 книг общей направленности плюс 20 изданий, посвященных специальным вопросам. Изданные листки «Религиозно-философской библиотеки» никто не считал. Современник так отзывался о «Библиотеке»: «Словно живой водой брызнули на сухие богословские схемы, будто в душную атмосферу начетнически отвлеченной богословско-философской мысли ворвалась вдруг струя свежего и чистого воздуха». За свои труды на просветительском поприще Михаил Александрович был избран почетным членом Московской Духовной Академии.
Высокообразованный, с душой, напитанной святоотеческим учением, интеллектуал, он очень точно понял последствия для Родины революции 1905 года. В октябре 1905 года он писал другу: «…теперь, кажется, всюду положение русского человека ухудшается. "Свобода" создала такой гнет, какой переживался разве в период татарщины. А главное – ложь так опутала всю Россию, что не видишь ни в чем просвета. Пресса ведет себя так, что заслуживает розог, чтобы не сказать – гильотины. Обман, наглость, безумие – все смешалось в удушающем хаосе. Россия скрылась куда-то: по крайней мере, я почти не вижу ее. Если бы не вера в то, что все это – суды Господни, – трудно было бы пережить сие великое испытание. Я чувствую, что твердой почвы нет нигде, всюду вулканы, – кроме Краеугольного Камня – Господа нашего Иисуса Христа. На Него возвергаю все упование свое».
Вместе с единомышленниками Михаил Александрович создает «Кружок ищущих христианского просвещения в духе Православной Христовой Церкви». Он не оставляет просветительской деятельности, продолжая издание трудов и книг. Он не оставил этой деятельности и тогда, когда все духовно-нравственные устои, всё, сложившееся веками в нашем Отечестве, было сметено революционной бурей 1917 года. Он призывал верных чад Церкви встать на ее защиту, оградить храмы от большевистских набегов.
Немыслимо, но его – прямого, умного, пламенеющего верой, талантливого просветителя и миссионера – не тронули в первые годы богоборчества. Первый обыск был произведен на его квартире 11 июля 1922 года. По счастливой случайности Михаила Александровича в тот момент не было дома, поэтому он остался на свободе. Но с этого момента он был вынужден скрываться. В это время из-под пера Михаила Александровича вышел труд «Письма к друзьям», где автор дает ответы как на насущные для православного христианина вопросы, так и на более тонкие философско-религиозные. Писем всего двадцать. Как кафизм в Псалтири. Не побоюсь этого сравнения. В каком-то смысле Михаил Новоселов в то страшное время сомнений, потери веры православными, агрессивной антирелигиозной пропаганды, силовых методов искоренения христианского учения на русской земле явился в этих письмах псалмопевцем Давидом, восхваляющим Бога и Его Церковь. Письмо первое, датированное 24 февраля / 9 марта 1924 года – это разгром живоцерковников (как это актуально в нынешних реалиях современной Украины, где Православная Церковь переживает самое настоящее гонение, а мертвая структура под названием «Православная церковь Украины» (ПЦУ) претендует на звание единственной канонической Церкви; все как под копирку с «Живой Церковью» в Советской России начала ХХ века). Последнее письмо, датированное 31 декабря 1927 года, начинается славой Рождеству Христову и содержит ряд подзаголовков («Церковь и история», «Церковь и государство», «Церковь и природа»), а также серьезный раздел «Брань Церкви с диаволом». Заголовки более чем красноречивы: Михаил Александрович рассуждает о смыслах, без понимания которых невозможно развитие стойкого православного мировоззрения.
Было ли это востребовано? Да. В стране сохранялось внушительное число образованных людей, для которых верное, трезвое путеводительство в таких вопросах было необходимо.
Причины революции Михаил Александрович видел в отпадении от Бога: «Россия давно начала внутренне отпадать от Церкви: что же удивительного, если государство отвергло, "отделило" Церковь и, по естественному и Божескому закону, подвергло ее гонению? Давнишнее и все углублявшееся многообразное отступление народа от пути Божия должно было вызвать кару Божию, может быть, для спасения от гибели того, что могло быть спасено чрез очистительный огонь испытания».
Михаила Новоселова первый раз арестовали 22 марта 1929 года. Сидел в Бутырке. Основа обвинения – отпечатанные на машинке «Письма к друзьям».
Из протокола допроса Михаила Александровича:
– Я считаю, что современное положение вещей является для верующих – испытанием, а для прошлой государственной системы – карой и приговором истории… Эти мои убеждения отчасти выражены в моих «письмах к ближним», которых я написал двадцать. Предъявленные мне две книги с письмами, отпечатанные на машинке, являются именно собранием моих «писем».
Его приговорили к трем годам заключения «в местах, подведомственных ОГПУ», то есть в закрытых тюрьмах со строгим режимом содержания. Отбывать срок отправили в Ярославский политизолятор ОГПУ. Здоровье Михаила Александровича сильно ухудшилось, его мучили приступы гипертонии и сильное гнойное воспаление глаз. Состояние Михаила Александровича усугублялось тем, что у него не было близких родных: он не был женат и не имел детей, поэтому и передач с вещами и другим, необходимым ему, не было. А того, что выдавалось в тюрьме, было, мягко говоря, недостаточно для хоть сколько-нибудь нормального существования.
Письмо Михаила Александровича начальнику Ярославского изолятора, написанное 13 марта 1930 года: «Так как в валенках гулять становится невозможным вследствие сильного таяния снега, а штиблеты мои пропускают воду почти так же, как и валенки, то я прошу Вас снабдить меня на время казенными штиблетами, впредь до получения мною галош, о которых я написал в Красный Крест около двух недель тому назад». Такие послания приходилось писать постоянно. Он, рафинированный интеллигент, дворянин, большая умница, был вынужден выпрашивать у начальника тюрьмы необходимое.
Михаила Александровича, уже осужденного, 7 августа 1930 года вновь привлекли к уголовной ответственности. Перевели в Москву. Часто допрашивали. Вопросы в основном касались его убеждений. Из протокола допроса от 9 апреля 1931 года: «Касаясь моего отношения к советской власти, должен прежде всего сказать, что я являюсь ее недругом, опять-таки в силу моих религиозных убеждений. Поскольку советская власть является властью безбожной и даже богоборческой, я считаю, что, как истинный христианин, не могу укреплять каким бы то ни было путем эту власть, в силу ее, повторяю, богоборческого характера».
Следствие шло больше года. 3 сентября 1931 года был объявлен приговор: 8 лет заключения. Михаила Александровича опять отправили в Ярославский изолятор. Но условия на этот раз были совершенно невыносимыми. Житие святого содержит его прошение о переводе в одиночную камеру (в котором ему было отказано). Что пережил Михаил Александрович в той камере, из которой просил его перевести? Большое количество заключенных, несовместимое с размерами камеры? Отсутствие места для сна? Жестокое обращение со стороны других заключенных? Мы не знаем. Возможно, все вышеперечисленное. Возможно, что-то еще. В итоге его перевели в соседнюю двухместную камеру.
Невозможно объяснить разумными доводами то, что творилось в тюрьмах в 30-х годах ХХ века. Бесчеловечность, жестокость, унижение, физические издевательства в разных формах… Это сатанизм, глумление над человеком как образом Божиим, другого объяснения нет.
4 декабря 1935 года по заключению тюремного врача 71-летнему Михаилу Александровичу Новоселову было отказано в выдаче белого хлеба. Скажу всего пару слов: белый хлеб спасал заключенных от пневмонии и других легочных заболеваний. В письмах заключенных того времени к родным мы очень часто читаем просьбы прислать сухариков из белого хлеба. Из ржаного не надо – специально оговаривали страдальцы. Надо из белого. Так лагерный доктор сказал. А здесь мы видим совсем другое: врач запрещает выдавать белый хлеб пожилому человеку с расстроенным здоровьем.
В 1937-м заканчивался срок Михаила Александровича. Ему продлили этот срок еще на три года. Страдальца перевели в вологодскую тюрьму. Здесь издевательства продолжились. За громкие разговоры лишали прогулок на воздухе, права переписки с родными. В чем заключалось нарушение?
Окрик надзирателя: «Скорей!»
– Иду, как могу, – ответил Михаил Александрович.
– Не как могу, а иди скорей!
– Идите, а не иди. Вы не смеете говорить мне «ты».
Это квалифицировалось как «громкие разговоры, умышленное затягивание оправки и кашель» и предполагало дисциплинарные взыскания.
Вскоре на Михаила Александровича стали собирать материалы. Подсадили в камеру своего осведомителя. Тот дал такую характеристику Новоселову: «Ярый монархист, безнадежный мракобес, религиозный фанатик, русский».
Осведомитель доносил о каждом слове, произносимом в камере. Как ни старались Михаил Александрович и его сокамерники контролировать свои высказывания, невозможно 24 часа в сутки держаться в таком напряжении. Что-то проскальзывало. Недовольство режимом содержания в тюрьме, недовольство властью, обстановкой в стране. В итоге были собраны материалы дела. Из тюремной характеристики: «Михаил Александрович Новоселов, 74 года, сидит уже 9 лет, имеет высшее "богословское образование", и на этом "образовании" построено все его мировоззрение и политическое убеждение, что выражается в его религиозном фанатизме и в политическом мракобесии… В своих убеждениях он не раскаивается и не собирается раскаиваться, он уже примирился с мыслью о том, чтобы за свои убеждения умереть в тюрьме, тем более родных у него нет, а друзей он беспокоить не хочет».
Обвинение было наивно и несостоятельно: «Читая газеты, сознательно извращает сообщаемые сведения и клевещет на внутреннее положение СССР, распространяет заведомую ложь и клевету в контрреволюционных целях, подчиняя своему контрреволюционному влиянию сокамерников, разлагающе действует на таковых». Но в 1938-м это уже никого не интересовало. Для того чтобы расправиться с человеком, было достаточно его искренней веры в Бога и настойчивого и твердого исповедания этой веры.
17 января 1938 года Михаила Александровича приговорили к расстрелу. Богоборцев не смущало, что страдальцу на тот момент шел 75-й год. Сатанинская злоба безумна. Они не могли дождаться его естественной смерти. Мученика Михаила Новоселова расстреляли 20 января 1938 года.
Это урок всем нам. Как податливость искаженным идеям и легкомыслие одних становится причиной скорбей, исповедничества и подвига других.
Михаил Александрович Новоселов выправил цепочку своего рода, стал его «компенсирующим звеном». Но как велика цена этой компенсации! Кровь новомучеников – это великая цена духовного возрождения нашей Родины. Как когда-то Кровь Христова стала для людей залогом вечной жизни с Богом в Его Царствии. Мне хочется закончить словами Святейшего Патриарха Алексия II, в которых много боли, но и очень много света и надежды:
«Я искренне верю и надеюсь, что в глубинах сознания русских людей, в наших духовных пустынях сохранились корни благочестия и подлинной веры. Политые кровью бесчисленного множества новомучеников Российских, они способны оживить и нашу церковную ниву, которая по милости Божией уже расцветает, чему мы являемся свидетелями».
Наталья Ващина
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм