Света была на раннем сроке беременности. Скрыть от знакомых состояние не получилось: почти сразу будущая мама оказалась в больнице на сохранении. Многие подруги и коллеги навещали Светлану, сочувствовали.
– Зачем тебе? – спрашивали ее даже близкие. – Ты в возрасте, муж старый. Ребенок у вас есть: здоровый, школьник. Зачем еще один?
И многие поучали:
– Живите для себя.
Света снисходительно выслушивала советы, качала головой и незаметно поглаживала живот, чтобы малыш не волновался от такой болтовни. Как объяснить всем этим любящим и заботливым окружающим, что тот, кто там внутри, – живой? Света помнила, как точно так же, по-живому, вел себя ее старший сын Глебушка: он толкал ее ножкой, когда она печалилась, словно на азбуке Морзе отвечал на ее вопросы. И как только Глебушка родился, сразу улыбнулся Свете: он уже знал свою маму. И пусть многие ученые говорят, что родившиеся дети только гримасничают… Светлана точно знала: с момента зарождения – там, в утробе матери, – человек. Настоящий!
Муж Светы, Дима, погрустнел. Хотел машину купить, а тут такие хлопоты… Но не отговаривал.
На день рождения Дмитрия собрались его коллеги. Зашел разговор о детях. Некоторые дамы сочли нужным высказаться о деторождении.
– Молодец, Света, – сказала пожилая сослуживица Димы Анна Ивановна. – У меня одна дочь, но так получилось. Я и хотела бы больше, да умерли мои первые двойняшки в два месяца…
– Рожала бы еще, – сказала ей эффектная дама, Стелла, жена Самсона Макарыча, начальника Дмитрия. Стелла настаивала, чтобы ее звали только по имени – на западный манер.
– Это только говорят, что родить легко, а чего-то не у всех получается. Вот моя единственная дочка только через пять лет супружества смогла забеременеть… – подала голос с торца стола бухгалтер Ольга Вячеславовна.
– Не зна-а-ю… – жеманно протянула Стелла. Вот мы с Макарычем решили только одного ребенка завести – и завели. Зато как вложились в дочуру! Лучшее образование Аглае дали. Хотела она за границу уехать, но в Питере ей такую шикарную должность предложили, что осталась. Сама квартиру себе купила, машину. А вот роди я еще одного…
– Ну а если получился уже ребенок? – не удержалась Света.
– А у нас и получился, – разоткровенничалась Стелла. – Я еще грудью кормила, когда поняла, что вновь забеременела.
– А как это можно понять? – раздался чей-то мужской голос сбоку.
– Да от груди Аглая стала отказываться: молоко не то, порченое. Так вот и поняла.
Все на минуту замолчали.
Ольга Вячеславовна все же решилась продолжить разговор:
– И что вы сделали?
– Как что? – воскликнула Стелла. – Аборт сделала, конечно.
– А вы никогда не думали, что, может быть, тот ребенок… сколько бы ему лет было сейчас? – не выдержала Света.
– Зародыш это был, а не ребенок, – парировала Стелла, изящно разделяя мандаринку на дольки.
Самсон Макарыч схватил бутылку, разлил по стопкам и завершил щекотливую тему:
– Пусть каждый в этой жизни поступает так, как считает правильным!
– Разумно поступает! – добавила его супруга, привыкшая, чтобы последнее слово оставалось за ней.
Прошло двадцать лет. Света родила второго сына, потом еще дочку, еще сына и еще дочку. Дима сменил работу, смирился. Да, они не часто отдыхали, не имели возможности с шиком отметить праздники, а их дети донашивали вещи своих старших братьев и сестер. Да, иногда Дмитрия посещали мысли о том, как могла бы сложиться его жизнь, веди он себя с женой разумнее… Но чаще Дмитрий радовался и благодарил судьбу.
Как-то раз он с женой и младшими детьми прогуливался по парку в День города, и к ним подошел грузный мужчина. Супруги с трудом узнали в незнакомце Макарыча.
– О! Самсон Макарыч! – воскликнул Дима. – Как дела, как жизнь? Что-то давно о вас ничего не было слышно. Я думал, вы уже за границей живете. Как супруга ваша?
Макарыч почесал голову и задумчиво протянул:
– Да как… неважно.
– Что так?
– Болеет супруга. Сильно болеет.
– Ну, дай ей Бог здоровья. У вас, поди, внуки?
– Да нет никого. Аглая живет для себя, к нам почти не приезжает. А вот у вас, смотрю, вон сколько наследников.
– Да… Вот, получалось всё как-то… – Дима словно почувствовал себя виноватым. – Крутиться приходится… Старший женится… А младшим рыбалку на следующей неделе пообещал. Помню, вы рыбалку любили. Айда с нами?
– Да нет уж, Дима, без меня. Я пойду, пожалуй… – и Макарыч шаткой походкой двинулся к остановке.
– Чего это он? – пожала плечами Света.
Через две недели после этой встречи Дмитрию сообщили, что Стелла, жена Самсона Макаровича, умерла. На поминках рассказывали, что за два года до смерти Стеллу разнесло до неузнаваемости; она перестала выходить из дома, прервала все общение со знакомыми. Макарыч выложил уйму денег на лечение, но на последнем обследовании в Москве у Стеллы в животе диагностировали раковую опухоль огромного размера… Консилиум врачей пришел к выводу, что хирургическое лечение невозможно, так как опухоль неоперабельна.
Традиции образа Спаса Всемилостивого
У Михаила Юрьевича Лермонтова, который, по моему убеждению, был поэтом православным, есть многим известная поэма «Демон». Эта восточная повесть, на на мой взгляд, – художественное переложение Откровения Иоанна Богослова. Но сейчас не об этом речь, а только о небольшом эпизоде поэмы. Помните, как несчастный жених спешил к невесте? Он торопился настолько, что пренебрег священным обычаем предков: не остановился, чтобы зайти в часовню, стоящую у дороги, – и был убит.
Память всегда живо рисует мне этот эпизод, когда я еду на своем стареньком автомобиле из Ярославля в Рыбинск по автодороге Р151, соединяющей два крупных города Ярославской области и проходящей через город Тутаев. Прежнее название его – Романов-Борисоглебск, потому что до 20-х годов XIX века это были два самостоятельных города. И в этом городе, в соборе Воскресения Христова, находится чудотворная икона «Спас Всемилостивый» (также известный как «Спас Борисоглебский» или «Спас Романовский»).
Икона поражает воображение своими размерами: почти три метра в высоту и ширину. От времени святыня потемнела, но лик Христа явственно различим (хотя есть мнение, что степень проявления образа зависит от внутреннего состояния молящегося) и будто выступает из мрака, что придает иконе особую торжественность. И люди, пришедшие поклониться образу, становятся на колени и трижды проползают через отверстие внизу киота под иконой. За столетия этой традиции на дереве образовались глубокие колеи.
Существует в народе несколько легенд происхождения святыни, из которых доминируют три истории: согласно одной, икона плыла по реке Волге и была вынесена волнами к берегу Борисоглебска; по второй легенде, икона была подарена городу Романом Владимировичем, князем Угличским, основателем Романова; третья же называет автором иконы преподобного Дионисия Глушицкого.
Так или иначе, с момента своего появления чудотворная икона Всемилостивого Спаса собирала вокруг себя множество паломников, в том числе и старообрядцев, которых было немало в Борисоглебске. Из-за этого митрополит Ростовский и Ярославский Арсений Мацеевич в 1749 году увез икону в Ростов Великий, где она пробыла почти полвека, но архиепископ Ростовский Арсений Верещагин повелел возвратить икону в Романово-Борисоглебск.
Святыня возвращалась с триумфом: ее несли на руках всю дорогу от Ростова Великого до Борисоглебска, а в трех верстах от Воскресенского собора, где процессия сделала остановку, чтобы обмыть образ от придорожной пыли в воде речки Ковать, забил целебный источник. Сейчас там стоит часовня, чтобы жаждущим исцеления людям было удобно окунаться.
Путешествовать святыне, судя по всему, понравилось, и в настоящее время икона Спаса Всемилостивого часто «путешествует», перемещаясь из летнего храма – в зимний (в воскресенье перед праздником Покрова Пресвятой Богородицы), и из зимнего – в летний (в воскресенье перед днем празднования перенесения мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари). Кроме того, каждое лето с иконой совершаются два крестных хода. Первый – по правому берегу Волги, по Борисоглебской стороне, в десятое воскресенье после Пасхи. Второй крестный ход – по левому берегу, по бывшему Романову, в воскресенье перед днем памяти пророка Илии (при этом на романовский берег икона переправляется на пароме!). Всю дорогу святыню, украшенную цветами и яркими лентами, около тридцати крепких мужчин несут на особых носилках. Ход останавливается возле каждого городского храма по дороге следования, носилки кладутся на землю, и люди вереницей проползают под иконой. Сложно описать торжественность шествия, это надо видеть!
У меня к образу Всемилостивого Спаса, что находится в Тутаеве, особое отношение. Пред иными образами часто просишь о чем-то конкретном: о здоровье ли детей, о вразумлении, о решении проблем каких-то. Все обычно так и просят – как и я часто, к сожалению. А вот перед этим образом Спаса Всемилостивого, когда проползаю два метра на коленках под иконой, у меня одна молитва: «Да будет воля Твоя!»
13 лет назад довелось мне поучаствовать в крестном ходе по правой стороне Тутаева. Август. Жара неимоверная. Шла и думала: как бы дети в обморок не упали, потому как некоторым участникам процессии было нехорошо. Шли, обливались водой. Непочтительно панамки на головы детям надела: мальчишки были подстрижены под ноль. Останавливались, ползали под иконой. Я от жары и от волнения сосредоточиться не могу, только одно в голове и вертится: «Да будет воля Твоя!»
Еле живые домой приехали. А вечером муж и говорит: «Знаешь, я подумал: давай еще одного малыша заведем». Удивилась я сильно, даже дар речи на мгновение потеряла: муж в начале семейной жизни вообще только об одном ребенке задумывался, на рождении второго я настояла, а о третьем он и помышлять не хотел. А тут – на тебе!
И вот с тех пор, как третьего ребенка родила, стараюсь мимо Тутаева не проезжать. Как ни проползу под иконой – ум, пусть и временно, в порядок приходит, обстоятельства складываются благоприятным образом, проблемы решаются. И самое интересное: не прошу ни о чем, вообще ничего не говорю, кроме как «да будет воля Твоя, Господи!» Проползла как-то раз, а в голову мысль: «У твоей родственницы все будет хорошо!» Между тем я и не знала, что родственница моя к операции готовится… Проползла в другой раз – а наутро звонят, работу новую предлагают…
Знакомые много случаев исцелений рассказывают… Кто-то скажет, что ничего в этом чудесного нет. И я спорить не буду: у каждого свое понимание чуда. А вот традиции предков чтить надо, и желания свои умерять, чтоб не случилась с нами какая-нибудь беда, как с несчастным женихом в поэме Лермонтова.
Оксана Виноградова
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм