30 лет назад Наталья Николаевна Зеленова пришла в Сретенский монастырь. Говорит, что просто шла мимо и решила заглянуть. Но у Бога ничего нет случайного. Он привел сюда и саму Наталью Николаевну, и ее дочерей. Привел, чтобы учить добродетелям, смирению, любви. В год 30-летия возобновления богослужений в обители публикуем воспоминания бессменной сотрудницы церковной лавки.
На вопрос, как я попала в Сретенский монастырь, отвечаю: «Я шла по улице, да и попала». Мы шли с дочерью по Лубянке, а там в маленьком магазинчике продавались старые книжки, подмоченные и дешевые. У нас денег не было, ситуация сложная, а я любитель книг. И начала выбирать интересные мне.
Отец Роман, иконописец, он в магазине том был, спрашивает меня с неким сарказмом: «А что вы ищите?» А мне и так жизнь была не мила, и я подумала: «Сейчас я тебе отвечу!» И сказала, что ищу пристанище душе. А он говорит: «А я знаю, где это. Выходите из моего магазинчика, идите налево, увидите белый храм, он недалеко, зайдите в него». Это было 21 ноября, накануне праздника Собора Архистратига Михаила. А отец Роман добавил: «А потом выйдете из храма и увидите домик, там вас ждет отец».
Это все настоящий Промысл Божий. Заходим в храм. Там все, конечно, по-другому было. Заканчивалась вечерняя служба.
Потом пошли в указанный дом. Двери не были закрыты на замок. Поднялись на самый верх, никого нет, все закрыто. Увидели наверху свет, вошли: маленькая комнатка, стоит сковорода с яичницей, старая вешалка с крючками, клобук висит, стеллажи книг. Я подхожу к ним, и вдруг выходит кто-то худой, в серой одежде, как писарчук, и спрашивает:
– Что вы хотите?
Я отвечаю:
– Да вот, девушке – поговорить.
И показываю на Лену, мою старшую дочь. И этот человек говорит Лене:
– Проходите.
Она прошла, а я осталась смотреть книжки. Никого нет, тишина. Я надела этот клобук, смотрю на себя в отражение и вижу, что мне не идет.
И вдруг выходит моя Лена с красными щеками и говорит:
– Мама, нам с тобой на первый этаж.
Сама стоит с вытаращенными глазами, разволновалась. Я спрашиваю:
– Где этот отец?
А она говорит:
– Это и есть отец.
– Чей? – спрашиваю я.
А она отвечает:
– Наш.
Эти фразы можно нанизать, как бусы. И мы с Леной пошли вниз, открываем дверь, а там люди сидят за столом, на столе – телефон, девушка снимает трубку и говорит: «Да, батюшка, благословите!»
Мы с дочерью стоим – обе худые, в черном. И девушка говорит нам:
– Две свечи. Идите, пожалуйста, в храм. Там зайдите в лавку.
В лавке храма тоже зазвонил телефон. Далее слышу:
– Алло, да, батюшка, благословите!
Потом девушка обращается к находящимся в лавке:
– Кто тут две свечи?
Я отвечаю:
– Мы.
А она неожиданно говорит:
– Вы здесь теперь работаете.
Был уже вечер, и девушка добавляет:
– Сегодня отдыхайте, а завтра выходите на работу.
Вот так все и началось. Я тогда была очень слабой, у меня было плохое здоровье, и Лена стала выходить работать за меня. Она училась тогда. Я по полдня работала. Полдня проработаю, мне становится плохо, и я ухожу. Уже потом понемногу привыкла.
Расскажу историю про отца Тихона, ныне митрополита Симферопольского и Крымского.
Приходит он к нам и видит, что мы стесняемся, и говорит:
– Ой, мама и дочка! Не могу понять, кто из них – кто.
Я вся красная, как помидор, и не знаю, куда мне деться. Начинаю потихоньку приседать, смотрю во все стороны. У нас здесь прилавок, и много скуфеек было разных размеров. Он выбрал одну, надел на себя и стоит, а потом говорит:
– Я в скуфейке буду стоять до тех пор, пока вы не перестанете смущаться.
Какой тактичный человек!
Про отца Тихона можно много рассказывать. Первый главный вывод, который я сделала об отце Тихоне и всех церковных людях, – они любят Бога и живут Им.
Отец Тихон часто заходил к нам, когда были только лавка и храм, а вокруг все только строилось, и люди старательно трудились. Отец Тихон говорил всем: «У нас нет "твоей" работы или "моей". Идешь по храму, видишь разлитое масло или мусор, подними, убери, не зови уборщицу. У нас все общее, у нас – одна семья. И есть, и пить мы будем вместе». Такая была у нас установка.
Когда отец Тихон заходил в лавку, то всегда спрашивал, как у нас дела. Когда он в очередной раз зашел, я ответила:
– Батюшка, у нас все хорошо.
Он вдруг замолчал и вновь задал вопрос:
– А что у нас плохо?
Это он так меня поймал. Видимо, уловил мой взгляд, потому что я как раз думала о том, что у нас воруют очень много. Пусть по мелочи, но все равно мы каждый раз платили после инвентаризации. Ну, ничего, все во славу Божию.
И я отцу Тихону говорю, что воруют. Он задумался. Проходит пять минут, и вдруг батюшка поднимает голову и говорит после своей молитвы: «Может быть, почитают? Книги же воруют».
И меня как будто холодной водой облили. Я стою и думаю о деньгах, о том, как мне компенсировать сумму украденного, решить эту проблему. А отец Тихон не ругает никого, он молится о тех, кто ворует, и просит, чтобы они, своровав книгу, может быть, открыли ее, и слово Божие коснулось их.
И потом я много раз убеждалась, что отец Тихон всегда беспокоится о людях, любит людей и всегда – за них. Он для меня пример святого человека. Я счастлива, что столько лет, по его благословению, нахожусь у Царицы Небесной под Ее Покровом. Это милость Божия, я счастливая.
Сейчас, по прошествии 30 лет, это тот же самый монастырь. Отец Тихон служит в другом месте, но здесь остался его дух. И все, что он советовал, я до сих пор сохраняю. Например, у нас была посуда с иконой Спасителя. Отец Тихон не стал ругаться, только сказал: «У нас же не посудная лавка». И все стало понятно: нехорошо, когда на посуде – образы Спасителя и святых. Значит, ее надо убрать.
Были у нас иконы с цветочками, бусинками. Они очень дорогие, мы их продавали и были очень рады, так как это деньги для монастыря. Но отец Тихон сказал:
– Наталья, скажите мне, что в человеке должна вызывать икона, на которую смотрите?
Я всегда боялась этого вопроса и несмело ответила:
– Когда я смотрю, у меня появляется внутри молитва.
И отец Тихон сказал:
– Когда человек смотрит на любой образ, все, что должно в нем возникнуть, – это молитва. Не разглядывать икону: какие щечки, ручки, какое облачение, звезды, бусинки. Нужно остановиться и помолиться: «Пресвятая Богородица, Матерь Бога Вышняго, помилуй меня, грешного!» Святой образ должен привести человека к молитве. Больше ничего не требуется. Пусть образ не отвлекает от главного, поэтому не нужно такие иконы сюда брать.
Отец Тихон очень любил церковную лавку, это его детище. Он никого не разрешал увольнять отсюда, говорил, что это – его люди, он их принимал на работу. Отец Тихон нас многому научил, постоянно заходил к нам и давал советы. Он не переносил женских слез, для него это смертельно, поэтому он мог жестко вести себя с другими, но с нами – никогда.
Все, что есть в церковной лавке, устроено методом проб и ошибок. Мы как-то развесили платки на гвоздиках, а отец Тихон говорит:
– У нас монастырь мужской или женский?
Мы по его первым фразам все понимали. Он никогда не грубил. Мы все платки убрали, а потом спросили:
– А как же быть, если кто-то пришел без платка?
– Это просто: два-три платочка лежат, этого достаточно, – ответил батюшка.
Все эти 30 лет мы являемся настоящей семьей. Сколько раз отцы наши приходили ко мне в больницу! Я даже сплю на кровати схиархимандрита Анастасия. Тогда я сломала шейку бедра, шесть месяцев находилась без движения на вытяжке, и мне говорили, что передвигаться смогу только на инвалидной коляске. Но все прошло! Ко мне приезжали и отец Серафим, и иеромонахи Павел, Клеона, Иона. Это такое счастье невероятное!
И еще отец Клеопа ездил на Афон и там купил большую икону Божией Матери. И я попросила его прийти и отслужить молебен. Он сразу ответил: «Я приеду, ждите!»
Столько они мне хорошего делали! Это семья. Никто никого никогда не отделял, все были вместе, все были одной командой. И все стремились восстановить монастырь.
Отец Тихон – это просто человек-сокровище. Жизнь моя – это Сретенский монастырь, где 30 лет мы все – настоящая православная семья. Все, что происходит здесь, – это настоящее. Здесь нет никаких подводных камней, тебе всегда пойдут навстречу.
Как-то в эфир радио «Радонеж» позвонила женщина и сказала, что в Церкви есть проблема – всюду старые злые бабки, поэтому заходить не хочется; но единственный монастырь, удивляющий всех, – это Сретенский, в котором тебя все любят, обнимают, готовы носить на руках, когда ни придешь сюда.
И отец Тихон хотел, чтобы жизнь в Сретенском монастыре была не наигранной, а искренней. Когда я пришла сюда работать, он сказал: «Если Вы хотите учиться любить, смиряться и расти в плане добродетели, тогда оставайтесь здесь».
Наталья Зеленова
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
