Часть 1.
«Истина не может быть диверсией»
– Современные коммунисты пытаются опровергнуть факт массовых расстрелов на Бутовском полигоне. Какой ситуация была на самом деле?
– Что касается Бутовского полигона, то есть официальная статистика – более двадцати тысяч захороненных только по документам. Вообще, когда в Бутово были обнаружены захоронения, по закону их необходимо было исследовать и точно определить, сколько же человек там погребено. Но ничего подобного не было сделано ни в Бутово, ни где бы то ни было.
Следы преступлений намеренно скрывались, потому что количество похороненных там намного больше, чем это официально признано.
А ведь в Москве и Московской области убивали и хоронили расстрелянных не только на этом полигоне. Были еще Коммунарка, Ваганьковское кладбище, Новоспасский, Иоанно-Предтеченский, Андроников монастыри, Бутырская тюрьма, лубянские подвалы. Это далеко не все, и это только московский регион. Почти такая же картина по всей стране. Абсолютно в каждой области нашей страны есть свои расстрельные полигоны, а где-то и не по одному. Сколько человек на них погребено, до сих пор подсчитывают только историки-энтузиасты.
Мемориал «Сад памяти». Бутовский полигон Мемориал «Сад памяти». Бутовский полигон
– Приходится слышать, что критика советской власти – историческая диверсия.
– Истина не может быть диверсией. Наоборот, какой бы неприятной она ни была, правду нужно знать для того, чтобы эти преступления не повторились. Диверсией я бы скорее назвал то, что было устроено в нашей стране после 1917 года. Безусловно, было миллионы погибших. От голода в начале 1920-х годов, по советским данным, погибло 5 миллионов человек, от голода в начале 1930-х годов – 7 миллионов. Затем – жертвы классового геноцида первых лет после Октябрьской революции, а начиная со сталинских лет – самые страшные гонения на Церковь, раскулачивание, политические процессы. Результаты переписи населения в начале 1937 года были ужасными: страна не досчиталась около 10 миллионов человек.
А затем начался Большой террор: 700 тысяч расстрелянных и полтора миллиона отправленных в лагеря. Предвоенное уничтожение командного состава армии, страшная война с ее абсолютным презрением к человеческой жизни. Очень советую почитать воспоминания Николая Никулина, чтобы понять, насколько страшна была эта война и сколько чудовищных ошибок было совершено советским руководством.
Затем – послевоенный голод, послевоенные репрессии, переселенные народы. Сколько погибло во время выселения народов, которые не нравились советскому вождю, сколько погибло на севере и в Сибири русских крестьян, объявленных кулаками, – никто уже и не сосчитает.
И, безусловно, нельзя молчать о духовном уничтожении народа. «Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом» (Ис. 5: 20), – говорит Господь. На протяжении семи десятилетий людям внушали, что безбожие, богохульство, уничтожение храмов, доносительство, отречение от родителей – это героизм и добро. Ленин в статье «Задачи союзов молодежи» говорил, что нравственно то, что полезно пролетариату.
Отдельное преступление – уничтожение Церкви и жесточайший контроль над ее остатками. Никто не считает, сколько людей из-за советского богоборчества не пришло ко Христу, сколько людей было вовлечено в безбожную пропаганду, сколько было душ, погибших для вечности.
Разрушение храма свт. Николая в Чечне. Кинохроника 1930-х г. Разрушение храма свт. Николая в Чечне. Кинохроника 1930-х г.
– Чем объясняется то, что отрицание и оправдание репрессий находит приверженцев?
– Объяснения этому лежат на поверхности. Зайдите в любой книжный магазин. Книги с правдой о репрессиях и о советских зверствах есть, но они теряются на фоне огромного количества апологетики богоборческой власти. То же происходит на телевидении. Уже давным-давно там не увидишь людей, отрицательно отзывающихся о советском режиме.
Можно критиковать любой период истории, но в отношении коммунистических десятилетий позволяется либо апологетика, либо умеренная критика, которая говорит о репрессиях всего лишь как о перегибах на местах. Попасть в СМИ с прямой и жесткой критикой советской системы невозможно. Как известно, власть – ветер, народ – трава[1], куда дует «ветер» пропаганды, туда клонится и общественное мнение. Что люди слышат, то и впитывают в себя.
– В 2022 году были утверждены «Рекомендации епархиальным архиереям Русской Православной Церкви о мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших»[2]. Какая из мер, на Ваш взгляд, самая эффективная в деле актуализации почитания новомучеников?
– Рекомендации, безусловно, правильные, но, как мне представляется, они не достигнут цели до тех пор, пока оправдываются и восхваляются палачи и гонители Церкви.
Недавно на расстрельном полигоне «Медное» в Тверской области установили памятники Ленину, Дзержинскому, Свердлову и Сталину. Памятник Дзержинскому установлен возле здания штаб-квартиры службы внешний разведки. Причем открывался этот памятник с участием людей, которые заявляют о себе, что они православные и сидят с духовенством в разных президиумах.
Никакого осуждения со стороны церковного руководства мы, к сожалению, не увидели, а такая реакция была бы самой эффективной мерой в деле почитания новомучеников.
Патриаршее служение на Бутовском полигоне 21.05.2016 г. Патриаршее служение на Бутовском полигоне 21.05.2016 г.
В последние месяцы стали известны и другие случаи. Балашихинское духовенство фотографируется возле памятника все тому же Дзержинскому, священник в Великих Луках «освящает» памятник Сталину и еще возглашает «Христос воскресе!» Это кощунство также осталось без последствий. Пока все это будет продолжаться и не встречать сопротивления со стороны православных христиан и мер со стороны священноначалия, «Рекомендации» не помогут. Можно в соответствии с документом освящать храмы в честь новомучеников, но если с амвонов этих храмов священники будет оправдывать гонителей или пытаться выставить их благодетелями, то ничего не изменится.
Поэтому в «Рекомендации» я добавил бы требование прекратить попытки примирить христианство с советским безбожием. Например, недалеко от въезда в подмосковную Угрешу уже много лет вижу большое изображение – святой благоверный великий князь Димитрий Донской и Дзержинский как символы города. Но примирить добро со злом, Христа с Велиаром, не получится: примирения антиподов не может быть, одно обязательно должно победить.
Мы понимаем: на фоне исторической безграмотности и малой воцерковленности большинства людей победит в конечном итоге именно отрицательный символ. Может быть, этот символ и соединится с христианством, но вот только христианством оно уже не будет, а превратится в одну из подпорок тоталитарной идеологии.
– Архивные документы доступны не всем. Какие опубликованные письма или дневники ХХ века, которые должен прочитать каждый христианин, Вы могли бы посоветовать?
– Таких книг достаточно много, всех не перечислишь, но все-таки некоторые я бы выделил. Я считаю, что любой христианин должен прочитать книгу Натальи Урусовой «Материнский плач святой Руси». После прочтения этой книги человек уже не останется прежним. Урусова была свидетельницей голода, репрессий, гонений на Церковь в 1920–30-е годы. Во время войны ей удалось выехать в Европу, затем в Америку, где она и написала свои воспоминания.
Могу посоветовать «Записки священника Сергия Сидорова». В памяти навсегда отпечатался момент, когда его супруга ждала ребенка, приближались роды, и несколько родильных домов один за другим отказывались принять женщину только из-за того, что она жена священника. Это не единственный пример того, что приходилось испытывать духовенству. И поразителен ответ отца Сергия, на кого он оставит детей в случае ареста: «На Царицу Небесную. Если я погибну за Ее Сына, неужели Она оставит моих детей?»
Очень интересны воспоминания Сергея Фуделя, духовного сына преподобных Оптинских старцев, знавшего многих подвижников и философов ХХ века, человека, прошедшего и лагеря, и войну.
Наконец, такие книги, как «Я полюбил страдание» святителя Луки (Войно-Ясенецкого), «Письма к друзьям» мученика Михаила Новоселова.
С. Фудель в последние годы жизниС. Фудель в последние годы жизни
– Наверное, есть подвижники и мученики, особенно близкие Вам?
– Обычно сближаешься с теми, чью жизнь изучаешь. Когда исследовал дореволюционное военное духовенство, заинтересовался жизнью таких подвижников, как исповедник Роман Медведь и священноисповедник Сергий (Сребрянский), которые были военными священниками.
Занимаясь историей русской эмиграции, стал изучать жизнь ее подвижников, прежде всего святителя Серафима (Соболева). Близка его позиция в защиту православия, но при этом далекая от фанатизма.
Безусловно, мне близка монахиня Мария (Скобцова), спасшая от голодной смерти великое множество эмигрантов, в годы нацистской оккупации помогавшая людям и в 1945 году погибшая в нацистском концлагере. «На небе мы узнаем маленькую тайну – что ад уже был», – так она однажды сказала и это понятно: в жизни она пережила много горя, можно сказать, что, действительно, увидела ад. Конечно, ее служение было служением Марфы, а не Марии, было скорее служением ближнему, чем молитвенным подвигом. Но ведь не случайно преподобный Нектарий Оптинский говорил, что любовь к Богу человек часто приобретает именно через служение ближнему.
Безусловно, мне близок священномученик Петр (Полянский), митрополит Крутицкий, Местоблюститель Патриаршего престола. До революции он был мирянином, церковным чиновником, мог найти должность при советском строе и дожить до старости. Но он выбрал Голгофу – принял монашество и архиерейство в тот момент, когда начались гонения. Затем в тюрьме он отказался от сотрудничества с властями, хотя мог тем самым спасти свою жизнь. Держали святого в ужасающих условиях, в одиночной камере, разрешали гулять только по ночам, в одиночестве и возле отхожих мест, где люди теряли сознание от зловония. Святого так и не удалось сломить, и в 1937 году его расстреляли. Подвиг этого человека должен вдохновлять.
– Как современный христианин должен использовать опыт верующих ХХ века?
– В настоящее время принцип исповедания христианства другой. Сейчас не преследуют за веру, наоборот, если заявлять о себе как о православном, даже похвалят. Но кричать о том, что ты православный, – не значит быть христианином.
Преследования грозят скорее за опосредованное исповедание христианских принципов. И надо помнить, что именно так, опосредованно, часто страдали за Христа и новомученики.
Здесь не нужно забывать о даре, который святые отцы считали наивысшим, – даре рассуждения. Это очень важно – уметь распознать за внешним декором христианское и антихристианское, уметь распознать подмену христианства. А дальше – смело противодействовать злу или хотя бы не участвовать в нем, не потворствовать ему. Думаю, что последнее – под силу каждому.
Наконец, пример новомучеников показывает, что никакие гонения не могут помешать нам жить духовной жизнью.
[1] «Вам стоит только захотеть добра, и народ станет добрым. Ведь благие способности совершенного мужа подобны ветру, тогда как благие способности маленьких людей подобны траве, а трава склоняется, когда дует ветер» [Лунь юй, 12–19].Конфуций.
[2] Рекомендации епархиальным архиереям Русской Православной Церкви о мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших [Электронный ресурс]// РПЦ Официальный сайт Московского Патриархата [сайт]. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/5990710.html (дата обращения: 30.05.2022).
Беседовала Анастасия Высотенко
Андрей Кострюков
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
