Серафима Муравьева
– Я хочу креститься! – Василий выглядел непривычно решительно.
Тесть с тещей с удивлением и замешательством смотрели на него. Им казалось, что перед ними не муж их старшей дочери, а незнакомец. Хотя, откровенно говоря, они действительно знали зятя больше со слов дочери. Сам он старался лишний раз на глаза им не попадаться, только в случае крайней необходимости. А когда родители приезжали в гости к дочери, что случалось довольно редко, лицо ее мужа они видели не больше двух минут. Сухой, сдержанный кивок при встрече и прощании. Остальное время визита они могли любоваться затылком зятя, вечно сидящего возле компьютера. Можно сказать, его затылок они помнили лучше, чем лицо. А сейчас они сидели за общим столом.
Василий настойчиво повторял:
– Покрестите меня! Что для этого нужно?
Удивление родителей понять несложно. Десять лет назад старшая дочь привела домой худого и, с их точки зрения, невразумительного молодого человека. С порога решительно заявила:
– Знакомьтесь! Это мой будущий муж, Вася. Мы все решили и уже подали заявление.
Решительности Марине было не занимать. Этим она всегда отличалась: точно знала, чего хочет. Все же старшая из трех сестер. А раз старшая, значит ответственная, целеустремленная, организованная. И если кому-то казалось, что порой Марина слишком много на себя берет, в таком случае возмущаться не следовало. Ведь все знали, что это ради их же блага и ради здравого смысла тоже. Со здравым смыслом в семье порой возникали сложности. Особенно после того, как отец с матерью пришли к вере. Нет, Марина тоже верила, но при этом предпочитала трезво смотреть на вещи, а потому, хоть и согласилась поехать к духовнику за благословением, буквально его слова воспринимать не стала.
А духовник в первую очередь спросил у жениха:
– Ты крещеный?
– Нет.
– Собираешься?
– Вы понимаете, у нас интеллигентная семья. Отец – доктор наук, мать всю жизнь в институте преподает. Это серьезный вопрос, а мы никогда об этом не думали. Родители меня не поймут. В конце концов, я просто не готов.
– Ну вот когда будешь готов, приходите ко мне за благословением. Сейчас даже обсуждать это не могу.
Однако заявление в ЗАГС было уже подано, и между молодыми все было решено. Через месяц сыграли свадьбу. Без венчания, конечно. И все у них было хорошо! Он носил ее на руках, а она позволяла себя любить. Правда, молодой муж был человеком совершенно не амбициозным. Зато у Марины амбиций хватило бы и на троих, не то что на двоих. И цели ставить она умела всегда. Поэтому ее супруг получил перспективную профессию, поступил на неплохую работу и его периодически повышали – все это ее стараниями. И сама она росла и развивалась. Через десять лет из решительной девушки превратилась в женщину, знающую цену себе, а заодно и всему вокруг. У нее было свое небольшое дело, и ей очень нравилось, что она сама все создала, с нуля.
У них родилась дочь Анечка. Больше решили детей не заводить, ведь Марине нужно было строить бизнес. Большую часть времени с Анечкой проводил Вася. Ходил на утренники сначала в сад, потом в школу, и в походы тоже ходил, и в отпуск с дочерью ездил. Но если возникали проблемы, решала их Марина. Однажды ей это надоело. Надоело тащить все на себе, двигать всех вперед. Она прочла и прослушала немало лекций и книг по саморазвитию и самопознанию (эх, сколько же семей эти труды подтолкнули к краю пропасти). И однажды она окончательно уверилась в том, что Василий ей не пара. В конце концов, она жена, а не мать своему мужу. Меняться он не хотел, а сколько она ради него старалась! Стало совершенно очевидно, что им больше не по пути. Но тут обычно покорный муж внезапно взбунтовался. Он не захотел, чтобы в этот раз решали за него. Он не хотел разрушать семью, а жену любил. Пусть по-своему, не так, как рекомендуют специалисты, но любил. Нет, он категорически против! А дочь – вообще смысл его жизни.
Вот так и получилось, что он сидел за столом с родителями жены и уговаривал их помочь ему покреститься. Не уговаривал даже – требовал. Так тонущий отчаянно цепляется за все, что держится на поверхности воды. Правда, бумаги были уже оформлены, развод завершен. Марина решила эти проблемы молниеносно, но Василий надеялся…
Очень скоро зятя покрестили. Крестными стали отец и мать бывшей жены. А Марина ни о чем не подозревала. Сразу после развода она взяла отпуск на несколько дней и уехала с подругой в Нижний Новгород. Ей нужно было время, чтобы побыть наедине с собой, принять новые обстоятельства и настроиться на совсем другую жизнь. Пока супруг пытался спасти брак, она сидела в вагоне и мечтала о прекрасном принце, глядя на убегающие поля и леса. Никогда в жизни она не испытывала ни к кому таких чувств, чтобы мурашки по коже и бабочки в животе. Но она знала, что так бывает, и знала, что заслужила такие отношения. Она мечтала, что вскоре встретит мужчину мечты. Рядом с ним она почувствует себя настоящей женщиной: желанной, красивой, ранимой. Да, она – Женщина, а не ломовая лошадь. Она все правильно сделала. Но в глубине души, почти незаметно, все же шевелилось сомнение. Это немного портило радужное настроение. Но Марина храбрилась, напоминала себе, что она этого достойна. А Василий и без нее прекрасно проживет, в конце концов она ему не нянька. К концу пути ей почти удалось договориться с совестью. На перрон она сошла с твердым решением отдохнуть на полную катушку. А подруга составит ей компанию. И поскольку все беды и радости они преодолевали вдвоем, то понимали друг друга с полуслова. В общем, лучшего спутника представить себе сложно.
В Нижнем Новгороде шел беспросветный дождь. Он то усиливался, то едва накрапывал, но и не думал прекращаться. Путешественниц это не остановило. Они заселились в забронированные номера и отправились гулять. Решили начать знакомство с городом с кремля. И теперь все бродили по улицам, а найти его не могли. И когда дождь превратился в ливень, они забежали в храм. Просто он попался в нужный момент. Было бы кафе, зашли бы туда. Но поблизости ничего подобного не оказалось.
В храме, несомненно, старинном, было тихо и пусто. Вообще никого не было, даже место за свечным ящиком пустовало. Марина обрадовалась. За время воцерковления их семьи она столько наслушалась от ревностных бабулек, что заранее боялась новой встречи с ними. Подруги остановились возле входа, осматривая внутреннее убранство. Пахло ладаном, сырыми кирпичами, воском, причем пахло уже не одно столетие… Они не молились, просто думали о своем, но на душе вдруг стало спокойно. Внезапно послышались торопливые легкие шаги. Откуда-то из глубины храма к ним шла женщина. В том, что она шла с какой-то целью и именно к ним, не было сомнений.
«Ну вот, начинается», – подумала Марина и бочком двинулась к выходу. Она кивнула подруге, указав на выход, но та не поняла ее. Марина уже взялась за ручку двери, когда слова незнакомки заставили обеих замереть на месте:
– Я вас не по головке гладить пришла! Ты зачем мужика-то своего бросила? Не знаешь, какие беды на себя накликаешь!
Много раз Марина потом пересказывала этот разговор разным людям. И всегда о чем-нибудь забывала сказать. Столько она тогда узнала, обдумала, переосмыслила – разве все упомнишь? Да и как передать самое главное – то, что происходило тогда в ее душе? До этой встречи она видела жизнь и окружающих людей плоско (хотя ей казалось, что объективно) – исключительно с высоты своего опыта и знания человеческой психологии. Она построила стену между собой и близкими, чтобы не докучали лишний раз своими проблемами. А теперь посмотрела на себя их глазами.
– У тебя вроде две сестры есть, а кажется, что росла в семье одна.
Марина увидела свои отношения с мужем со стороны: пренебрежение, которое она допускала сначала в мыслях, перешло в слова и поступки. В итоге ставить его на место стало необходимостью. Он только открывал дверь, как она тут же принималась высказывать накопившееся за день недовольство. Он молча уходил в комнату и садился за компьютер, но это выводило из себя еще больше. Опять же, она сама отодвинула мужа на задний план. Ведь лучше сделать самой, чем переделывать. А потом сердилась на его безынициативность, хотя всякую инициативу пресекала как заведомо ошибочную.
– Бросила мужа, развелась? Живешь по своей гордыне, никого не слушаешь. Головы перед мужем преклонить не можешь, властвовать привыкла. Не по-Божьи все это. А жила бы по Домострою, тогда бы и в семье все хорошо было. Я смотрю, как твой муж возвращается с работы, а ты срываешься и льешь на него всякую дрянь. И ссоры у вас какие-то пустые, словно горшки в детском саду делите. А в вашей семье все женщины с больными шеями ходят, потому что мужиков на шею посадили и все на себе тащат.
Разговор начался эмоционально. Марина отвечала юродивой (так она для себя определила собеседницу) раздраженно. Она ожидала несправедливых упреков и защищалась. А потом вдруг поняла, что никто ее не обвиняет. За простонародной грубоватой манерой речи скрывается сострадание. Юродивая видела насквозь не только обеих подруг, но и их близких. Слышала все мысли, дословно пересказывала разговоры. Она знала даже о мечтах Марины об идеальном мужчине, а ведь та еще никому ничего об этом не говорила. И сразу разочаровала:
– Воздушных замков себе настроила? Принца нарисовала? Я тебе расскажу, каким принц твой будет! Мужчина-то найдется, но не такой, как тебе хочется. Богатый и властный, к ногтю тебя прижмет, а любить не станет. Но ты его полюбишь, станешь слушаться и испытаешь с ним то, что твой муж с тобой: обиды, унижения, оскорбления. Все это придется пройти, чтобы научиться любить и ценить другого человека.
Это было сказано так, будто говорившая только что заглянула в будущее и сейчас описывает увиденное. Марина сразу поверила и расстроилась:
– А почему вы мне встретились сейчас, после развода?
– Ты все пререкаешься! Это потому, что только и думаешь, как бы тебя не оскорбили, а это от гордыни. Страдаешь, а измениться не хочешь.
Тут включилась подруга Ирина:
– А по-другому быть не могло?
–Нет. Она, видишь, любить никого не умеет. А любовь – это благодать Божия. Она скорбями зарабатывается. Вот Господь и даст ей испить скорби.
Но Марине не хотелось скорбей. Она настроилась на новое счастье и не могла так просто отпустить мечту о нем, поэтому попыталась узнать, как избежать болезненных для нее отношений. Спрашивала то ли себя, то ли собеседницу: а зачем ей жить с тем, кто не будет ее любить? Юродивая оборвала ее:
– Что ты пережевываешь одно и то же? Тебе сказано, что делать. Заведешь новые отношения – вляпаешься. Ты всю жизнь свою наляпала и дальше можешь ляпать, а можешь послушаться. Выбор твой.
– Но неужели нет других путей? – Марина не сдавалась.
– Ты упертая, все равно сделаешь, как сама решишь! И учиться ты начнешь, когда тебя будут больно бить, а иначе с тобой невозможно. Ты и сейчас пререкаешься. Тебе что ни скажи, сразу десять слов в ответ.
Тут опять возникла Ирина с вопросом:
– Почему вы думаете, что муж ее любит?
– Так он ради нее даже креститься пошел!
Напомню, что Марина не знала о решении мужа, и потому удивилась.
После этого беседа протекала уже гораздо спокойнее. Марина не пыталась теперь оправдываться, только заметила, что брак невенчанный, а штамп в паспорте для Бога ничего не значит.
– Почему ничего не значит? Очень даже значит! И муж твой прав, ты грех совершаешь. Вы прожили десять лет вместе и ребенка родили. Это на Небесах считается браком!
Марина замолчала, обдумывая сказанное. Зато заговорила Ирина. Ей тоже хотелось знать, как решить свои проблемы. На каждый вопрос она получала точный, исчерпывающий ответ.
А Марина тем временем рассматривала собеседницу. На то, что женщина одета необычно и ярко, она обратила внимание сразу. Мятая зеленая юбка, красно-оранжевая кофта и платок, из-под которого выбивались седые волосы. Теперь она заметила светлые глаза и лицо в глубоких морщинах, обветренное, будто его обладательница большую часть времени проводила на улице. Наверное, юродивой было не больше 45 лет, но выглядела она старше. А все потому, что не ухаживала за собой. Седину-то можно было бы и закрасить, думала Марина, кремы сейчас на любой вкус и запрос, почему она не следит за собой?..
Ирина вдруг спросила имя собеседницы. Оказалось, что ее зовут Ксения. Тут Ира перешла в наступление:
–Ксения, а как давно у вас дар видеть мысли и прошлое с будущим?
– Разве это дар? Это наказание! Вы думаете, мне нравится то, что я вижу? Мне смотреть противно! Вы представить не можете, сколько вокруг людей с извращенным мыслями и фантазиями. А я все это вижу. У меня это с рождения. Я бы отдала этот дар кому-то, но сделать это нельзя. И не говорить нельзя, иначе я болеть начинаю.
– Вы столько всего рассказали о Марине, может быть, мне тоже что-нибудь скажете?
И тут Ира узнала, что она потеряла двоих детей (у нее было два выкидыша) не просто так, это по ее мыслям Господь не давал ей ребенка. А третья, рожденная девочка – вымоленная (действительно, молились тогда все), за ней Богородица стоит.
Ира, конечно, тут же спросила о дочери, все ли у нее будет хорошо?
– Твое спасение в чадородии. Родить ты должна четверых. А не родишь, испортишь ребенка. Не должна твоя дочь расти одна. Такие дети вырастают эгоистами, не умеющими любить. И думают они только о себе. Если Бог попустит, с ней беды могут приключиться. Ты дочь замучила своим вниманием! Она уже нянькой младшим должна быть, а ты все с ней как с младенцем возишься. Тебе надо оставить ее в покое и рожать следующего.
– Как же нам рожать, если у нас нет своего дома и зарплата у мужа маленькая?
– Господь сирот любит. Вот забеременеешь, и дом у вас появится, и у мужа зарплата повыше будет. Всё у вас будет.
Муж Ирины действительно сирота. Мальчику было всего шесть лет, когда его отец пропал, а потом в лесу нашли тело. Он повесился. Что случилось, так и не узнали.
– Может, вы что-нибудь про его отца скажете?
– Отец мужа с бандитами связался. Вот они его под петлю и подвели, а он уже сам ее на шею надел, поэтому вы за него в храме молиться не можете. Но вы за него голубей кормите: они зернышки клюют, поклончики Богу бьют, его душу вымаливают.
***
Когда Марина и Ира вышли из храма, дождь все еще шел. А ведь, если верить часам, они провели внутри ровно три часа. За это время их никто не потревожил, никто больше так и не появился в храме. Ксения много еще говорила о родственниках Марины и о молитвенном духовнике ее отца («таких молитвенников мало на земле осталось»). Призывала ходить в храм, пока еще есть возможность.
– А то потом и захотите, а белые воротнички не пустят. Вы постоянно должны ходить в церковь, каяться, молиться, причащаться. Тем более что наступит время, дорога в храм закроется. И в Церковь белые воротнички придут.
В то же время предостерегала от бездумных действий.
– Некоторые считают себя особенно благочестивыми, а сами стоят в храме как соляные столбы.
Тут она назвала знакомых Марины, которых в ее семье было принято считать особенно благодатным.
Говорила, что насильно в храм тащить никого не нужно. У каждого свое время, когда надо, Господь приведет.
– В храм надо идти с верой, с любовью, с радостной душой и с открытым сердцем, а не просто приходить и отбывать положенное. Без этого все пустое, а Причастие – не причастие.
И еще говорила о женщинах:
– Женщины теперь только собой занимаются, а не хозяйством, не семьей, не мужьями своими. И детей рожать не хотят, потому что любить не умеют, любят только себя.
Наконец, юродивая сказала:
– Радуйтесь, когда вас не хвалят, а ругают. Тогда с вас грехи снимаются. А когда хвалят, неизвестно, что в итоге на вас навешивается!
Марине сложно было осознать и принять сказанное. Голова отяжелела. Хотелось остаться одной, чтобы все обдумать, поэтому, когда собеседница спросила, есть ли у них вопросы, обе только отрицательно покачал головами.
…Подруги вышли из храма и побрели по улице, которая вывела их к кремлю. Оказалось, что он совсем рядом, а ведь сколько они плутали до этого! Уезжать домой сразу не стали, провели положенные три дня в Новгороде. Но ни о каком веселье речи уже не шло. Они почти все время молчали. Каждая глубоко погрузилась в себя. Они думали и думали…
Спустя несколько месяцев Марина увидела в одном из скитов Троице-Сергиевой лавры икону Ксении Блаженной и узнала ту женщину, юродивую, с которой они разговаривали в храме.
Напоследок хочу сказать, что к мужу она так и не вернулась, но и замуж снова не вышла. Живет одна, потому что Анечка осталась с папой, а Марина не стала ей препятствовать. Она помнила слова женщины: «Настроишь дочь против себя, если отнимешь у отца. Она к нему сильно привязана, всю жизнь тебе этого не простит».
Василий и Марина почти не общаются, но зато с бывшими тещей и тестем у Васи отношения стали замечательными. Он теперь им как сын. Приезжает с радостью, помогает всем чем может и в храм с ними ходит.
Ирина родила еще одного ребенка. И с жильем и финансами у них действительно все устроилось.
Отец Марины спросил у своего духовника, отца Ефрема Аризонского (того, который написал «Моя жизнь со старцем Иосифом»), о белых воротничках, которые не будут пускать в храмы. Тот ничего не сказал, но повторил: «Ходите в храм, пока есть возможность».
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
