Протоиерей Александр Абрамов
Православие – это духовная основа русской цивилизации. Это то, что сформировало базовые ценности нашего народа, то, что повлияло на исторический путь Руси. Но сегодня можно встретить и такое мнение, что православная вера была ошибкой русской цивилизации. Дескать, если бы выбрали западное исповедание, сегодня жили бы лучше, комфортнее. А еще говорят, что православие – это прошлое, но не будущее России. Так ли это? В рамках проекта «Говорим» Духовно-просветительского центра Сретенского монастыря эту тему обсуждаем с протоиереем Александром Абрамовым, преподавателем Сретенской духовной академии.
Протоиерей Александр Абрамов Протоиерей Александр Абрамов
– Батюшка, если посмотреть на исторический путь России, то он довольно страдальческий. Наш народ очень много скорбей перенес. Есть такое мнение, что такой путь определило именно православие с проповедью необходимости для спасения скорбей, страданий, бедности. Дескать, чем хуже, тем лучше. Чем беднее ты живешь, тем ты ближе к Небу. Так ли это?
– Мне не кажется, что православие предписывает обязательность скорбей. Когда мы говорим о необходимости, подразумеваем, что другого пути не будет. Будет обязательно скорбь, будет обязательно тяжело и плохо. И в зависимости от того, как ты это переживешь, складывается твоя посмертная участь, а то и земная. Мне кажется, это очень большое упрощение и в то же время увод дискуссии в сторону. Да, наша история изобилует грандиозными событиями. Большая часть этих событий содержит в себе трагедию, скорбь и болезнь.
Можно ли представить себе счастливого гламурного Христа, который катается на электросамокате и носит чешки розового цвета? Я полагаю, что это совершенно невозможно. Путь Христа – это путь к Голгофе и Воскресению. Путь христианина хотя бы в малом должен повторять этот путь. Это не значит, что вы должны искать свою Голгофу – она обязательно для вас так или иначе найдется. Но вы должны просить Господа о воскресении своей души. А если этот путь христианина переложить на путь страны? Я не хочу выглядеть фанфароном, но много ли вы назовете великих писателей, великих изобретателей, великих мыслителей в маленьких успешных странах? С ходу назовите крупнейшего теоретика и философа Швейцарии, к примеру. Швейцария в этом смысле еще мало репрезентативна, потому что это германо-французско-итальянская цивилизация. А если взять островные государства, где палку воткни и там тут же вырастет банан, например Ямайку? Что мы можем сказать о великой культуре этой страны? Мало что можем, потому что ее нет.
У любого великого русского писателя, даже такого, который, может быть, не будет себя называть христианином, есть опыт страдания. Вне опыта этого страдания и боли ничего великого не создается. Страдание и боль не обязательно должны быть личными. Это может быть опыт сострадания, чем так славится наша культура, опыт сострадания чужой боли. Но через это мы обязательно приходим к чему-то более великому, чем наша собственная жизнь. Это великая способность – поставить собственную жизнь в перспективу жизни народа, жизни мира и жизни Церкви. Когда нам говорят о том, что наш выбор ошибочен и путь православия – это путь прошлого, а не будущего, мы начнем с того, что это путь настоящего.
О будущем все горазды говорить, но, как известно, прогнозы экспертов никогда не сбываются. И потом, что значит «жили бы лучше»? Если бы это был выбор католицизма, то это было бы одно, а если бы это был выбор протестантизма, то это было бы другое. Начнем с того, что мы же сами жили в тот период времени, когда наш выбор был сознательно атеистическим. Куда тогда эта стрелка должна была отклониться? А между тем на атеистический период нашей страны приходятся великие изобретения и великие прорывы, в том числе победа в Великой Отечественной войне, выход в космос и изобретение ядерного оружия, поэтому всё не так просто.
Танковая колонна «Дмитрий Донской», построенная на средства, собранные верующими в 1944 г. Танковая колонна «Дмитрий Донской», построенная на средства, собранные верующими в 1944 г.
А вот, например, Германия – это протестантская или католическая страна? А современная Бразилия, которая претерпевает колоссальную трансформацию в сторону харизматов и уже совсем запредельных протестантских сект – это страна классического католицизма. Живут ли они хорошо? Будут ли они жить лучше, перейдя к протестантизму? Это все умопостроения людей не очень интеллектуально одаренных, которые хотят выстраивать схемы. Эти схемы мне напоминают построения лжеакадемика Трофима Денисовича Лысенко. Сейчас мы скрестим яблоко с грушей, и у нас повысится урожайность. Но жизнь показывает, что всё значительно сложнее.
– Насколько религия, которую исповедует общество, влияет на экономику, уровень жизни? Можно ли проводить эти параллели? Приведу пример. Есть такая теология процветания, свойственная протестантам, которые утверждают, что Библия призывает человека к богатству, чисто земному счастью, и что спасению это никак не мешает. В какой-то мере это свойственно кальвинизму. Можно ли сказать, что православие изначально программирует цивилизационный путь в сторону бедности? Или нельзя проводить такие параллели?
– Дореволюционная Россия – это бедная или богатая страна? Дореволюционная Россия – это страна, в которой строится, если брать последние десятилетия, больше всего школ по сравнению с Европой и Соединенными Штатами. Это страна, в которой добиваются колоссальных успехов в медицине. Это страна, в которой практически удалось побороть безграмотность. Вообще, говоря о безграмотности, находки новгородских берестяных грамот XI–XIII веков свидетельствуют, что грамотность самых простых крестьян, самых простых жителей города была очень высокая. Они обменивались письмами.
Новгородская берестяная грамота. gorod.primamedia.ru Новгородская берестяная грамота. gorod.primamedia.ru
Словом, нельзя просто так взять и сказать, что если есть протестантская линия, то страна будет богатой, а если православная – то страна будет бедной. Все зависит от периода, от личности руководителя, от количества войн. В конце концов, классическая, разработанная Максом Вебером идея протестантской этики, которая будто бы раскрывает суть капитализма, говорит лишь о том, что если капитализм избирается как самая хорошая форма, то ей в религиозном отношении более всего соответствует протестантизм. Это, может быть, и так, но здесь очень много других неизвестных. А точно ли капитализм, то есть безудержная эксплуатация человека человеком ради извлечения выгоды, это так хорошо? Точно ли, что Господь дает религиозную санкцию на определение капитализма как лучшей экономической формации, а демократии – как лучшей социальной формации? Это никак не подтверждается в Евангелии.
Протестантская этика подразумевает, что если вы богаты, то это знак того, что вы одарены Богом, а если вы небогаты, то это знак того, что Бог вам указывает на необходимость совершенствоваться. Но, во-первых, все должны совершенствоваться. А, во-вторых, например, олигархи, которые приватизировали плоды чужого труда и были очень богатыми, разве они лучше в очах Божиих, чем простые работяги, которые десятилетиями создавали все то, что было незаконно приватизировано? Ответ, мне кажется, очевиден. Поэтому православие не предопределяет богатство страны или ее бедность. Православие свидетельствует о правде Божией. И в этой правде бедность и богатство – это категории относительно второстепенные по отношению к истине, любви, взаимовыручке, которую мы часто называем иностранным словом солидарность, и всему тому, что неизмеримо выше богатства.
Даже в отношении бедности наша этика скорее высказывается в пользу необходимости заботы о бедных, чем об изыскании причин бедности, потому что эти причины в действительности могут быть очень разными, и чаще всего личными. Когда началась революция, коллективизация, продразверстка, то кто такая была беднота? Эти комбеды деревенские, скажем, в обычных русских деревнях Центра России – Ивановская область, Кострома, Владимир, Нижний Новгород, Смоленск, Тверь. Это были не люди, которые оказались загнанными в обстоятельства тяжелого труда и невозможности заработать. Это чаще всего были асоциальные элементы, лентяи, пьянчуги, которые, даже получив власть на селе, ничего другого не смогли сделать, как разделить чужое имущество и, конечно, привести его к упадку. На каком-то этапе советская власть содействовала тому, что можно было ничего не делать и безбедно существовать. Так приходит к упадку агрокультура, так мы видим миллионы необработанных гектаров земли. И председателей колхозов, произносящих политические лозунги.
– Так ли плохо у нас живется? Вы много ездили по миру, работали в Нью-Йорке. Что Вы скажете об уровне жизни там по сравнению с нашим? Вот если брать конкретные категории: медицина, образование, быт?
– Я, может быть, не ссылался бы на свой собственный опыт. Но я недавно разговаривал с одним из самых модных московских дизайнеров, который, как я понимаю, совсем не разделяет текущую политику российского государства, очень критически относится к происходящему в нашей стране. И он неожиданно сказал мне то, что меня шокировало. Я, говорит он, считаю, что Москва сейчас – это самый лучший по удобству город мира. А он жил очень много где. Я спросил его: почему, что удобно? – Всё удобно: среда удобная, транспорт удобный, связь удобная, медицинская помощь доступна и так далее. Мы, живя здесь, настроены на критическое восприятие. Это справедливо. Было бы странно, если бы мы только восхищались и рукоплескали. Но, сравнивая, можно увидеть, что наша критичность порой не учитывает то многое хорошее, что произошло.
Храм свт. Николая Чудотворца у Тверской заставы. dzen.ru Храм свт. Николая Чудотворца у Тверской заставы. dzen.ru
Я вот очень много езжу на машине и вижу, насколько развилась дорожная сеть, это феноменально. Я вижу, как у нас хорошо это работает. Если вы будете в Нью-Йорке сейчас ловить такси, то вы сможете это сделать только рукой, это до сих пор. В общем, легенда о том, что мы живем в тайге и на пару с медведем пьем водку – это все-таки из области пропагандистских предрассудков. Конечно, есть много того, на что, возможно, нам стоило бы обратить внимание, в первую очередь в области социальных отношений, но и успехи не надо сбрасывать со счетов.
– Возвратимся к теме богатой страны. Так что получается, возможно быть богатой преуспевающей страной с высоким уровнем жизни и при этом православной? Ведь все-таки многие пастыри с амвона говорят, и святитель Иоанн Златоуст писал, что худшее из гонений – это отсутствие гонений, то есть когда человек живет в комфорте, в достатке, он расслабляется. И получается, что скорби необходимы для того, чтобы прийти в себя. Как это все сочетать?
– Я повторю то, с чего мы начали сегодняшний разговор. Мне кажется, в православной традиции личное богатство не является самостоятельной ценностью. Неслучайно крупнейшие меценаты в нашей стране могли жертвовать огромной частью своего состояния, порой даже несообразной с тем, что они зарабатывали, на благотворительность, на строительство больниц, на картинные галереи и так далее. То есть по идее капиталистический дух должен тебя заставлять вкладывать вновь и вновь, деньги должны производить деньги, мы помним все эти Марксовы формулы. Но так не происходило. И я думаю, что это во многом связано с православным видением текущего богатства как категории временной, чем это и должно быть. И наиболее успешные именно в историческом смысле люди нашей страны – это люди богатые и бедные, но настроенные идеалистически. Идеалистическая настроенность диктует отношение к деньгам как к инструменту, никак иначе быть не может.
– Отче, есть ли шансы у православия вновь стать той религией, которая заквашивает жизнь всего общества, как, допустим, было в XVI–XVII веках? Есть ли у православия будущее в этом смысле?
– Христианство никогда не переставало заквашивать жизнь мира. Если бы оно перестало это делать, я думаю, мы бы очень быстро пришли к концу времен. Я, может быть, скажу то, что не понравится этой аудитории, однако я убежден, что дело именно таким образом обстоит. Ничего хорошего в этих массовых крещениях, в этой беготне в храм на первом этапе, в конце 80-х – начале 90-х годов, не было, потому что это было очень поверхностное, ленивое, нетребовательное к самому себе и очень скоротечное обращение к православию. Я помню, что в начале нулевых годов мне пришлось одновременно крестить около 170 человек на улице. Невозможно по отношению к 170 людям самого разного возраста сказать слова даже самого элементарного научения. Значит, для людей это оказывался какой-то магический обряд. И любой священник знает, что если к нему с просьбой о крещении приходит человек не из его собственного прихода, то центральным вопросом будет вопрос о так называемых крестных. Среди его вопросов не будет ни одного вопроса духовного содержания. И ясно, что люди будут относиться к этому как к обряду, который надо совершить ради того, чтобы бабушка сидела, потому что она отказывается с некрещеным внуком сидеть. Ради того, чтобы все было «как у людей». И чтобы ребенок был здоровый. Поэтому я полагаю, что христианин – это штучный товар. Гнаться за валом нам совершенно не нужно. Пусть у нас будет мало людей, но малый квас все тесто квасит, как мы помним от апостола Павла. И центральным текстом Священного Писания для нас должен являться вот какой отрывок: «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал» (Ин. 15: 16). Это означает, что должно быть призвание, должно быть прикосновение Божие, и должно быть внутреннее чувство благоговения и стремления. «Ревность по доме Твоем снедает Меня» (Пс. 68: 10). И если это будет так, пусть у нас будет мало людей.
– Сейчас стало модно говорить про то, что русский народ имеет рабский менталитет в связи не с фокусированием на страдании, а в связи с формулировкой «раб Божий». Есть личности, которые связывают нездоровую покорность обстоятельствам, начальству именно с этим словосочетанием. Мне кажется, что это словосочетание про совершенно другое. Можно ли быть свободным человеком, оставаясь при этом рабом Божиим?
– Очень важный вопрос. Хорош рабский менталитет у народа, который трижды брал Берлин, который вышел в космос, который создал первую мире атомную электростанцию и первую в мире мирную атомную энергетику, который совершал прорывные достижения во всех областях медицины, биологии. Рабом Божии был Моисей, рабом Божиим был Аарон, рабом Божиим был Иоанн Предтеча, рабами Божиими были святые угодники Божии, которые своим положением рабов Божиих не тяготились, а гордились. Став рабом Божиим, вы перестаете быть чьим-либо еще рабом.
В. Васнецов. «Крещение Руси». Фреска Владимирского собора в Киеве. 1895 г. В. Васнецов. «Крещение Руси». Фреска Владимирского собора в Киеве. 1895 г.
Нельзя работать Богу и мамоне, как мы читали в Евангелии. Значит, если вы раб Божий, то вы уже никому не принадлежите, кроме Господа. А эта принадлежность Богу освобождающая, расковывающая ваш талант, ваш творческий дар. «Вы уже будете не рабами, но друзьями Мне» (ср. Ин. 15: 15), – говорит Господь. И раб Божий – это такая формулировка, при которой мы преклоняем голову, потому что преклонение головы – это знак почтения, почитания, признания. А Господь говорит: «Встань, не бойся!» И вот в этом нашем жесте преклонения – и прощение, и освобождение, и наше бесстрашие.
Беседовал Сергей Комаров
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
