Екатерина Харченко
Был субботний вечер. Оля пила чай и собиралась готовить ужин. Возможность посидеть в спокойной обстановке была для нее очень ценной. На столе стояли тарелочки с печеньем, кусочками яблока и половина баночки йогурта – остатки детского полдника, которые теперь служили угощением к чаю.
Оля погрузилась в собственные мысли и не спеша наслаждалась процессом чаепития. После ужина ей надо было погладить хотя бы часть белья, а мыть полы она будет уже завтра. А еще сын должен почитать ей букварь…
– Ты что, совсем дурак?!
Это был крик Полины, десятилетней дочери Оли.
Раздосадованная Полина резким движением открыла дверь и влетела в кухню. Девочка вот-вот собиралась заплакать.
– Что случилось? – как обычно спросила Оля. Впрочем, она и так догадывалась. Можно было не спрашивать.
– Тёма мне весь мозг вынес! – ответила дочь, всхлипывая. – Он меня достал! И я никогда ему этого не прощу!
Оля встала и обняла дочку. Она решила подождать, пока та немного успокоится, и молча стояла с ней в обнимку.
Тёма был особым ребенком. Активный и энергичный парень, на два года младше Полины, он не был по характеру ни злым, ни вредным, ни агрессивным. Однако неврологические и логопедические проблемы давали о себе знать, сказываясь на его поведении и развитии. Тёма был ласковым, но своевольным мальчиком. У родных он вызывал смешанные и противоречивые чувства: его хотелось одновременно и стукнуть, и пожалеть. Тёма не меньше других детей нуждался в любви, ласке и нежности. Оля понимала это. Но при этом сын забирал столько душевных сил, что ей казалось, будто у нее уже не осталось внутреннего ресурса на то, чтобы любить его.
От этих мыслей ее сердце сжималось. Но не менее сильные чувства она испытывала при очередных «закидонах» Тёмы. Ее терпение заканчивалось, и она едва сдерживала себя, чтобы не схватиться за ремень.
Тёма мог гладить кота и говорить ему ласковые слова, а потом посадить его в кресло, накидать сверху одеял и подушек, а затем смотреть, как его любимый питомец будет выбираться из-под этой кучи. Он воспринимал это как веселую игру. Кот такого восприятия не разделял и нередко потом начинал мстить своему маленькому хозяину: хватал его за ноги, кусал за пятки, использовал его тапки в качестве туалета. Мог, проходя мимо, ударить мальчика когтистой лапой. Тёма плакал и требовал убрать кота, не видя и не понимая причинно-следственной связи между событиями.
Он никогда не спрашивал, чем помочь и можно ли сделать то-то или то-то. Он сам делал то, что считал нужным.
Как-то Оля легла днем отдохнуть, а когда встала, выяснилось, что Тёма сделал для нее яичницу. На кухне Олю ждали до ужаса пересоленная яичница, запачканный пол, заляпанные поверхности, куча грязной посуды и… ни одного яйца из тех десяти, что были в холодильнике. В другой раз Тёма приготовил «компот» из молока, апельсинов и черного перца. А однажды стащил пузырек с зеленкой и покрасил ей волосы своему пятилетнему брату Егорке. Егорка был сильно привязан к брату и души в нем не чаял. Но и с ним у Тёмы время от времени случались потасовки.
– Тёма послан нам для воспитания терпения и смирения, – говорила бабушка.
– Это чтобы не расслаблялись, – шутил дедушка.
Тёма напоминал Оле бездонную бочку, готовую без остатка поглотить материнский ресурс. Ресурс, которого особому ребенку все равно покажется мало. И который надо было как-то восполнять и беречь. За годы материнства Оля поняла, что воспитание такого ребенка – это искусство, требующее баланса мягкости и жесткости, умения позаботиться о себе, самоконтроля и терпения. И любви. Много.
Оля была женщиной эмоциональной, и проявлять терпение ей было непросто. Но вода камень точит, и постепенно навык вырабатывался. Отчасти интуитивно, а отчасти – из прочитанного Оля понимала, как лучше вести себя в той или иной ситуации.
Как и все дети, Тёма время от времени сталкивался с не очень приятными для него событиями. Например, с выключением мультиков в связи с началом обеда. Обычно мальчик реагировал на такие ситуации довольно остро. Как вариант, он начинал кричать и топать ногами. Оля спокойно смотрела на это, а затем говорила что-то вроде: «Ты закончил? А теперь иди обедать».
Иногда она просто обнимала его и держала в своих объятиях. Подобно тому, как держала Полину в тот момент, когда она в расстроенных чувствах пришла к матери на кухню.
Оля всегда огорчалась, слыша от дочери такие слова, какие прозвучали в тот вечер. Ей всегда хотелось первым делом пристыдить дочь и крикнуть, чтобы больше она не слышала таких слов. Но Оля понимала, что такая реакция была бы импульсивной. И неслучайной, ведь подобное она в детстве часто слышала от собственной мамы. У Оли была младшая сестра. И в отношениях с ней тоже бывали конфликты. И даже драки.
«Чтоб я больше не слышала таких слов по отношению к сестре!»
«Ну ты же старше! Ты должна быть умнее и вести себя иначе!»
«Рита – твоя младшая сестра, ты должна уступать ей».
«Почему ты такая злая?»
«Ты почему грубишь сестре? Не стыдно? Тебе что, сложно уступить ей?»
Оля старалась придерживаться выработанного для самой себя правила. Вспоминая слова и фразы, сказанные ей когда-то матерью в различных ситуациях, она вспоминала и чувства, которые испытывала после подобного рода воспитательной работы.
Стыд, чувство вины, ощущение себя плохой. Понимание, что в очередной раз разочаровала мать. Вот что она, Оля, испытывала. Но любви, эмпатии и сострадания по отношению к сестре при этом не прибавлялось.
Желая пресечь неподобающее поведение своих детей, Оля как будто созерцала в своем сознании машину, несущуюся на большой скорости. Дорожка была очень знакомой, но машину необходимо было остановить. Работа сознания в такие моменты также напоминала компьютерную программу: «Ты хочешь отреагировать так, как когда-то взрослые реагировали на твое поведение? Ты хочешь, чтобы твоя дочь испытала такие же чувства? Да или нет? Нет. Тогда останавливаем машину и едем в другом направлении. А с какой реакций ты хотела бы столкнуться? Какие слова от матери хотела бы услышать в моменты злости и обиды по отношению к сестре? Слова, которые дадут понять: твои чувства понятны, а тебя саму любят, несмотря ни на что».
– Полинушка, я понимаю, что тебе с Тёмой бывает тяжело. Мне тоже часто бывает с ним тяжело. И папе, и бабушкам тоже. Но Тёма в этом не виноват. Он так ведет себя не потому, что он плохой. Просто Тёма у нас – особый ребенок. Он иначе развивается, у него есть определенные проблемы со здоровьем. У тебя таких проблем нет. И ты старше его на два года. Ты больше знаешь, чем он, больше понимаешь. Лучше можешь контролировать свои эмоции и свое поведение.
Говоря это, Оля не переставая гладила дочку по голове.
Фото: downsideup.org Фото: downsideup.org
– Вот смотри: ты учишься в обычной школе, а Тёма – в коррекционной. В обычной он не может учиться. Он просто не справится с той программой, с которой справляешься ты. И эти особенности надо учитывать. Я понимаю твои чувства. Это действительно непросто. Тёме и самому бывает тяжело от самого себя, поверь мне. Но наша задача – стараться проявлять любовь и терпение по отношению к нему. Мы все нуждаемся в любви и ласке. И Тёма тоже.
Оля замолчала. Она понимала, что такие разговоры будут повторяться не один раз. Но чувствовала, что в тот момент она двигалась по верному пути. Полина успокоилась.
«И ты тоже не забывай о том, что только что говорила дочери», – мысленно сказала Оля самой себе.
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
